Еле слышно скрипнула дверь, и вошел Рей с подносом в руках. Γлаза у него влажно блестели. Кажется, он едва не плакал.
— Я принес тебе сладкого чаю, подкрепись. Ты молодец, милая… — он поставил поднос и осторожно, самым бережным на свете движением взял на руки дочку, которая даже не пискнула. — И ты молодец, моя любимая малышка.
— Боже, Рей, я так счастлива, — Лариса всхлипнула от умиления. Так бы и смотрела на любимого с дочкой на руках.
— Я тоже, — он ласково коснулся щеки жены. — Ты лучшая женщина на свете.
Ларису выписали через три дня. И с ней, и с девочкой было все в порядке. Рей даже уверял, что соскучился, хотя все эти три дня провел рядом со своей семьей, заодно обучаясь укачиванию и пеленанию. И ещё как-то ухитрился к их приезду украсить дом шариками и цветами.
Первые пару месяцев Лариса практически не помнила. Кажется, все дни и ночи состояли из коротких проваливаний в сон, кормлений, ванной и жадно поглощаемой еды. Готовая сидеть на самой строгой диете, Лариса была приятно удивлена, что все ее любимые продукты не принесут никакого вреда малышке.
Малютка Αнна с важным видом сосала мамину грудь, забавно дрыгала ножками, жалостливо хныкала. Лариса не расставалась с телефоном, пытаясь запечатлеть каждый момент жизни ее ненаглядной дочурки.
Рей приносил жене еду в постель, качался с малышкой в кресле-качалке. К концу второго месяца он выглядел сонным, замученным, но при этом каким-то безумно счастливым.
— Как же хорошо, что ты решила выбрать меня, — часто повторял он жене, любуясь, сидя рядом с ней на диванчике в детской.
— А что бы ты делал, если бы я сбежала? — Лариса сказала это шутливым тоном: никуда бежать она не хотела.
— Взломал бы компьютер Алланы и попытался найти тебя в твоем мире, — Рей тоже ответил несерьезно.
— А ты умеешь? Ты же всю жизнь делал как раз наоборот.
— Да ты знаешь, вряд ли это сложнее пеленания, — Рей показал на спящую девочку, которая немыслимым образом ухитрилась выпростать обе ручонки.
— Ох… — Лариса накрыла дочь другой пеленкой, боясь разбудить. — Вот акробатка… Кстати, о моем мире. Мои родители рвутся познакомиться с внучкой, а я боюсь тащить ее через переход…
— Ничего страшного там не случится, я консультировался, — сказал Рей. — Так что если хочешь, можем съездить.
— Хочу, — зевнула Лариса.
— Ты совсем сонная… Иди ко мне, — Рей уложил ее голову к себе на плечу. — Спи, моя хорошая…
Молодые дедушка и бабушка встретили нового члена семьи с восторгом. Бабушка сразу вцепилась, с рук не спускала, лопоча всякие нежности и выискивая в маленьких щечках, лобике и глазках фамильные черты. Глаза, конечно, были в папу. Или, как считал сам счастливый отец, в бабушку Аннабел. Зато губки и подбородок — Ларисины. Сама малышка пока что покладисто соглашалась со всеми версиями относительно своей внешности.