— Не хочу я никаких точек, — отвожу взгляд. Я устала, мне не до откровенностей.
— Ну, не хочешь точек, будут запятые, — хлопает себя по коленям Ирка.
— Вариковы, может, мы всё же поедим? — появляется в дверном проёме лицо Никитоса. Он же Трофим, он же Иркин муж — Никита Трофимов. — Дети голодные.
— Муж холодный, — язвит Ирка, а я отвожу взгляд. Иногда я не могу на них смотреть — такой любовью от этих двоих пышет.
Это не зависть. Ирке я не могу завидовать — только радоваться. Но и греться у чужого костра для меня мучительно больно порой. Особенно сейчас, когда свои реки повернулись вспять и по старым ранам прошлись.
Мы вместе ужинаем, ещё о чём-то говорим, но под конец семейного вечера я тупо выпадаю из пространства.
— Ладно, сестра, мы свалили, а ты отдохни и сил наберись. И да. С лицом нужно что-то делать. Я тут интернет пошерстила. Попробуй маслом ещё.
Я понуро киваю, как лошадь. Ярким маркерам, наверное, и масло до одного места. Но попробую, конечно.
— Замажу тональным кремом, — успокаиваю я Иру. И когда за ними наконец-то закрывается дверь, без сил падаю в кровать. Гори всё синим пламенем. Тональный крем — это наше всё. Уже засыпая, я вспомнила о пакете с водкой и платьем, но не пошевелилась. К концу дня даже любопытство притупилось. Завтра. Я надену его завтра — платье от Иванова. Любое. Даже если я в нём буду выглядеть как воронье гнездо на высоковольтном столбе.
Дмитрий
Я стучал по полу ногой, сам того не замечая. Отбивал такт, будто слушал какую-то очень зажигательную музыку. Я ждал Варикову.
Нет, она не опаздывала, но время критически приближалось к семи. Мне минут через двадцать выходить уже, а её нет. Дети спят, естественно, в такую рань. Каникулы. Младший так и не пошёл в детский сад. Аня права, нужно с этим тоже что-то решать.
Вот Григорьевна — молодец. Пришла загодя и вовсю орудует на кухне. Ворчит под нос, я слышу. Ну, да. Мы насвинячили вчера с детьми. К тому же, я так устал, что не было сил хоть как-то замаскировать наше безобразие. Я ещё и поэтому Аньку ждал. Она мне детей за три часа умудрилась испортить. Шутка ли!
Без пяти. Её нет. Без трёх — нет! Это вообще как называется? Нарушение трудового договора!
Ровно в семь — звонок в дверь. Соизволила наконец-то! Дверь я открывал рывком.
Анька стояла на пороге в том самом платье, которое я вчера купил для неё. Ничего такого. Обычное, в синюю клеточку, но выглядела она в нём так, что я на секунду забыл, что злился и на часы поглядывал.
Варикова кудряшками встряхнула и через порог переступила. Лицо у неё матовое, Мишкиных художеств не видно.