Золотые слова! Я умилилась. Какой не по годам разумный ребёнок!
— Предатель! — сверкнул глазами старший брат, и Ромка совсем сник. Кидал виноватые взгляды на нас, на Мишку, вздыхал тяжко и снова был готов расплакаться.
— Я тоже голодная, — поддержала я младшенького, — но если папа нам не даст пиццы, мы что-нибудь обязательно придумаем.
— Ты умеешь пиццу печь? — встрепенулся ребёнок, а я вздрогнула, представив, как пытаюсь воевать с тестом. Из готового на стол накрывать у меня гораздо лучше получалось.
— Не умеет, — сдал меня Иванов с потрохами. Иногда мне кажется, что можно и не иметь такую слишком хорошую память. Особенно там, где дело касается моих недостатков. — Но без пиццы никто не останется, я ведь обещал. А когда даёшь обещание, нужно его исполнять.
Димкины слова Ромашку слегка успокоили, но Мишка продолжал дуться, поэтому счастье у младшего Иванова полным быть не могло.
— Ушиб, — констатировал дяденька-доктор, осмотрев многострадальный нос Медведя. — Что же вы дерётесь, молодой человек? — поинтересовался он, качая головой.
— Так получилось! — вздохнул нарушитель спокойствия. — Я больше не буду!
— Хотелось бы в это верить, — пробурчал Димка, отключая телефон: его доставала Антонина Викторовна, беспокоясь, где это мы застряли.
— Позвоню Ире, пусть без нас начинают, — попыталась я вернуть Иванову хорошее расположение духа.
— Ира, может, и начнёт, — мрачнел почему-то Дмитрий Александрович по мере того, как мы приближались к пункту нашего назначения, — а бабуля не станет, всем мозг вынесет, пока мы доберёмся.
Он ошибся.
— Я вела себя хорошо! — заявила баб Тоня, как только мы наконец-то прибыли. — Селена соврать не даст!
— Всё хорошо, котики, — кивнула та, и я впервые увидела, как она улыбается. Видать, бабушка и впрямь проявила чудеса послушания.
— Ну, наконец-то все в сборе! — бодро прокричала раскрасневшаяся Ирка. — Мы тут уже всяких вкусностей присмотрели, меню изучили, по соку выпили.
«Нас слишком много», — подумала я, когда мы наконец-то с детьми уселись за стол, а перед этим сходили в туалет, вымыли руки и умыли Медведя, который сопротивлялся, как лев, доказывая, что он уже взрослый, что «и так сойдёт» и вообще здесь вода холодная.
— Как в былые времена, — сказал Димка, что уселся со мной рядом. — Помнишь?
Я, конечно же, помнила. И вот этот его взгляд пламенный, и голос его низкий. И пальцы, что якобы невзначай сжали мою руку под столом.
Я снова забыла о дистанции, но пересаживаться сейчас было глупо, поэтому решила я рискнуть. Спросить у Иванова кое о чём, пока все заняты едой и разговорами: их как будто прорвало, обсуждали мой великий подвиг.