Он делает шаг ко мне, и я опускаю взгляд, нервно сглотнув. Будь он менее огромным, и мне было бы проще выдержать этот моральный терроризм, но сложно казаться уверенной и твёрдой, когда твои глаза находятся на уровне груди оппонента.
— Собираешься врать до последнего или надеешься сбежать? — холодно произносит Амир, — или хочешь, чтобы потом пошел слух, что я делал ДНК-тест сыну, потому что моя жена — потаскуха и нагуляла его?
— Да нет же, — тихо произношу я, — я просто хочу доказать свои слова.
— Ты, кажется, слабо представляешь, что предлагаешь мне. Одевайся и иди к ребенку.
— Пожалуйста. Вы ломаете мне жизнь.
— Твои доказательства ничего не изменят. Ты в любом случае никуда не уйдёшь.
— Что!? — пораженно вдыхаю я, — Вы с ума сошли? Я вам не ваша игрушка!
Амир снова приближается ко мне, и я прячусь назад. Он наступает на меня, а я испуганно смотрю на него. Лодыжки внезапно упираются во что-то твёрдое, и я, не удержавшись, падаю назад. На кровать.
— Тебе лучше быть тихой и покорной, — усмешка становится кривой, когда Амир наблюдает, как я пытаюсь отползти от него подальше, — притворяешься невинной девочкой — притворяйся убедительнее, чтобы не злить меня. Иначе я вспомню, что моя жена — потаскуха.
— Я не ваша жена!
— Мне плевать. Врешь ты, или действительно просто похожа на неё — не имеет значения. Я не собираюсь разбираться. Ты уже здесь. Одевайся и иди к ребёнку. Я хочу пообщаться с сыном.
Я обречённо прячу лицо в руках. Это точно какой-то идиотский сон.
— Мне что, придётся всю жизнь изображать вашу жену? — глухо интересуюсь я, — или вы грохнете меня, как и обещали, через две недели за то, что я не совершала?
— Одевайся.
— Выйдите, — зло говорю я, — и оденусь.
— При мне. Так ты будешь расторопнее.
Дьявол! Я со злостью подскакиваю с кровати, и, глядя в эти холодные, равнодушные глаза, развязываю поясок. Швыряю яростно его на пол, подхожу к шкафу, распахиваю дверцы, берусь за полы халата и демонстративно срываю с себя, швырнув на пол и оставшись в одном белье. Я не смогла вчера надеть чужие вещи. Просто постирала свое и высушила его в сушилке.
— Довольны?! — выплевываю я, — полюбовались? Успокоились?! Выйдите теперь прочь, если все рассмотрели!
Я яростно поворачиваюсь к шкафу, чтобы поскорее одеться, и удивленно замираю. Кажется, я перепутала шкафы. Я как дура, стою перед шкафом с постельным бельем!
Я густо краснею с тихим смехом чудовища позади, подбираю нервно халат и уже хочу было накинуть его на плечи, как слышу ехидное:
— Кажется, я сказал тебе избавиться от вчерашних вещей. Не спеши одеваться, Мирослава.