— Я люблю тебя, Скольников.
— Я знаю, — ухмыльнулся Марк и тут же получил маленькой ладошкой по груди. — Хорошо-хорошо. Я тоже очень тебя люблю. Ты же тоже это знаешь. Так же как и то, что главное не слова, а действия.
Карина закивала, а затем сама потянулась к нему за поцелуем, даря сладость своих объятий и ласк. И Марк почти перестал думать, полностью сосредотачиваясь на удовольствии, что ему дарила жена, но все же червячок, грызущий его изнутри, не хотел отступать.
«Вот именно, Марк, важны не слова, а действия», – говорил он сам себе.
И по факту Марк своего старшего сына предал. Не только когда тот родился, но и потом. Из-за него Ромка лишился дочери, а ведь он мог бы стать не отцом не хуже, чем сам Марк, даже несмотря на свою молодость.
Наутро Марк вылетел в Санкт-Петербург разбираться. И он разобрался. Довольно быстро, только никому это не помогло.
Они стояли со свояченицей за территорией детской площадки и разглядывали смеющуюся маленькую черноволосую девочку.
— У меня есть свидетели, Кристина. Вернуть ребенка – вопрос времени.
— Вы не понимаете, — всхлипнула она, зажимая рот ладонью. — посмотрите… Только посмотрите! Маша любит свою маму. Она не знает другой. Господи, да как же вы не понимаете… Она же… Ей же уже четыре. Я не смогу отобрать у нее ее маму.
— Ты ее мать. Ты. А я дед. — Марк не понимал ее. Никак не мог понять. Девочка же совсем еще маленькая. Она забудет прежнюю семью.
— Нет. Она ее семья. Теперь она. — Кристина ткнула пальцем в счастливую мать и девочку, а затем повернулась к нему. — Обещайте не лезть. Спасибо, что помогли узнать, правда ли это она, что она все же жива. Спасибо, но на этом все! Никому. Никому не говорите. Она же ваша внучка. Подумайте о ее психике. Обрадовался бы Севушка, если бы вас и Карину у него отобрали?
— Что ты такое говоришь? — практически прорычал Марк, зло уставившись на родственницу.
— А ведь он всего на пару месяцев старше Маши. Забудет он вас? А?
Марк прикрыл глаза и просто ушел с той площадки. Он сделал все, что мог, и его естество, его натура отчаянно сопротивлялась в этот момент. Скольников хотел вернуться и взять все в свои руки. Отобрать ребенка. Вернуть в семью. Рассказать все сыну, но… Он наступил себе на горло и сделал правильно: он пообещал Кристине, что никому не расскажет о Маше, а когда вернулся домой, подхватил жену на руки и, крепко прижимая ее к себе, отчаянно зашептал:
— Роди мне еще одного ребенка. Хочу от тебя малышку, Конфетка.
— У нас уже есть малышка. Катеньке всего два.
— Самое время. Всеволоду было два, когда родилась Катюша, а сейчас Катерине два, а ты даже не беременна. Непорядок.