Вот и сейчас, вместо того чтобы забрать из института свою сладкую Конфету и отвезти ее на обед, ему пришлось открывать двери своего автомобиля для Анастасии.
К женщине он относился весьма терпимо, особенно сейчас. Он даже чувствовал перед ней неловкость за то, что она оказалась втянута из-за него в ненужные ей разборки. Не стоило ему играть с Ребровым. Сразу надо было дать тому по носу, как только тот попытался выкупить информацию у его сотрудника.
Марк же пошел другим путем.
Настя все же продала его конкуренту информацию. Только подставную. Скорее всего, тогда же у нее и сперли ключи. Глупость с ее стороны, что она не поделилась со Скольниковым о пропаже. Не было бы проблем. Марк тогда быстрее сориентировался бы, а сейчас… сейчас уже не отыграешь назад. Ребров круто попал и вместо того, чтобы разгребать появившиеся у него из-за тех документов проблемы, вздумал отомстить Насте, припугнув ее. Марк с ним поговорил, настоятельно объяснив, что его подчиненных трогать не стоит. Только Скольников начал опасаться, что просчитался с оценкой Реброва как человека. Ведь загнанная в угол мышь и кошку покусает. Кто-то трусливо поджимает лапы, а кто-то, как та отчаянная мышь, гадит до последнего, вместо того чтобы разгребать свои же проблемы.
— Как дома дела? — глухо поинтересовался Марк после того, как официант ушел, записав их с Настей заказ.
— Все хорошо, — тепло улыбнулась женщина и заправила за ухо белоснежную прядь, выбившуюся из высокой прически.
Интересно, будь Кристина жива, она бы так же сильно, как и сестра, изменилась с годами? Неужели и сам Марк уже давно не тот парень? Может, поэтому ему и нравилось быть рядом с Кариной. С ней он чувствовал себя как и когда-то… Не то чтобы молодым, он же и старым себя никогда не считал. Это все глупости. Но… было что-то в этих отношениях манящее. Его влекло к самой девушке, и также ему нравились изменения, которые происходили с ним самим рядом с его Конфетой.
— Ты ее все еще вспоминаешь?
— Что?
Настя смотрела пристально, а Марк даже переспросил от неожиданности. Он прекрасно услышал Кирееву. Просто… неужели он настолько сильно расслабился, что все его мысли сейчас были написаны на его лице?
— Кристина, — почти шепотом пояснила Настя, только Марк уже и так догадался, о ком речь, — В декабре же будет ровно двадцать лет с тех пор, как ее больше нет. Так ты вспоминаешь о ней?
— Естественно, я ее помню, Насть, это очень важный эпизод в моей жизни, но чтобы постоянно вспоминать… Не-е-ет. Это было бы странно, не находишь?
Скольников немного лукавил. Он часто вспоминал Кирееву. Первые пять лет после ее смерти так и вовсе дня не проходило без мыслей о ней. Потом как-то притупилось. Сейчас же… сейчас же ее образ всплывал в его голове только тогда, когда он улавливал их отличия с Кариной. Это было странно. И в этом мужчина, конечно же, никому не признается.