– Идём… – чудовище ненадолго разрывает поцелуй, тянет следом за собой в соседнюю комнату. В ней царит полумрак. Почти ничего не видно, кроме очертаний огромной двуспальной кровати в тусклом грязно-жёлтом свете двух настенных светильников по обе стороны от высокого изголовья.
Дрожь усиливается, однако монстр воспринимает это как-то по-своему – сквозь не проходящий перед глазами тёмный морок различаю подобие улыбки. Жестокой, злой. Видимо, он думает, что происходящее доставляет удовольствие не только ему, а мне внезапно хочется кричать, биться в исступлении и если повезёт в финале выброситься в окно…
Чудовище прижимается ко мне всем телом, снова терзает губы, своевольно вторгается языком в рот, не позволяя как следует вдохнуть. Взлохмачивает волосы, то и дело зарываясь в них пальцами, затем расстёгивает ремень. Одна рука скользит вверх, касается ещё пока скрытой бюстгальтером груди, болезненно сжимает одну, потом другую. Скользит по шее, впивается в подбородок, запрокидывая голову, чтобы позволить моему мучителю вгрызться в нежную плоть, оставить новые отметины, словно клейма позора. Очередное напоминание, что теперь я не просто грязная – я продалась, с потрохами. Позволила купить себя. И сколь бы велики ни были эти суммы денег ощущения себя никчёмным куском дерьма это не умаляет.
Не сопротивляюсь, когда он заваливает меня на кровать, когда нависает сверху подобно пугающей гротескной тени. Полумрак придаёт ему ещё более кошмарный вид. Не сопротивляюсь, когда он лишает меня остатков одежды, когда язык оставляет на покрытой мурашками коже влажные следы, которые затем, кажется, обращаются в корку льда. Я просто жду, что будет дальше в тщетных и бессмысленных попытках раствориться в этих безумных ощущениях, этой темноте, этих грубых ненасытных руках и этой мрачной кошмарной ночи.
За окном светает, когда моя экзекуция идёт по последнему кругу. Монстр уже пресытился. Заканчивая, он не стонет, лишь выдыхает тихо, слезает с меня и заваливается на спину. Через пару секунд доносится шуршание, чирканье зажигалки. Нос раздражает резкий запах сигарет.
– Молодец, девочка, – он как-то по-свойски хлопает меня по внешней стороне бедра. – Опыта маловато, конечно, но времени у нас достаточно. Ещё научишься.
– Могу я… принять душ? – собственный голос кажется странным и чужим. Я лежу на спине, пялясь в потолок – на красивую извивающуюся объёмными узорами лепнину.
Судя по звуку чудовище поворачивает голову в мою сторону, выдерживает недолгую паузу, а затем отвечает:
– Конечно.
Поднимаюсь с постели. Покачиваюсь на трясущихся ногах. Медленно и неуклюже добираюсь до ванной комнаты. Включаю горячую воду в душевой кабине, запираюсь на щеколду, после чего упираю ладони по обе стороны раковины в холодную керамическую столешницу бледно-аквамаринового оттенка, долго смотрю сквозь собственное отражение в большом прямоугольном зеркале.