15
Не давай же воли своей руке, дабы не все люди погибли; пощади, дабы не все они исчезли с лица земли. Вместо потопа пусть бы лучше пришел лев и сократил род людской! Вместо потопа пусть бы лучше пришел леопард и сократил род людской! Вместо потопа пусть бы лучше пришел голод и опустошил землю! Вместо потопа пусть бы лучше пришла богиня-чума и поразила человечество!
«Сказание о Гильгамеше»
О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные под кудрями твоими; волоса твои как стадо коз, сходящих с горы Галаадской;
Зубы твои как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними…
…Вся ты прекрасная, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе.
Книга «Песнь Песней»
Я увидел человека. Высоко поднимая голову над цветами (точно тонущий, захлебывающийся пловец), он добирается, гребется, ползет снизу ко мне – на скалы.
А что же было со мной, с нами вот здесь недавно: пистолет лежит на камне и чуть в сторонке сушится обойма?.. Значит, не было, не произошло – какое счастье! Как могло такое примерещиться, присниться, привидеться? И как все логично происходило, все разговоры… Но кто и с чем бежит, ползет сюда? Он не ползет, он тащит свое тело, черты лица искажены как от боли, и нога неестественно волочится, вывернута. На лице кровь.
Я бросился навстречу, сам, рискуя разбиться.
– Что, что с Нею? Говори! Говори!
Рот его разодран в крике, но до меня доносится лишь хрип. Наконец, разобрал:
– Она… купаться…
Снова хрип, бульканье в горле.
– Что? Что? Говори же!
– Там радиация…бешеная…рассол из цезия, плутония…
Залп – так он был? Не все сон, что-то все-таки было, произошло? «Первая… Вторая… Пошли…»! Дуэль – была?..
Я не дослушал и побежал вниз, где рыжим пятном темнеет шалаш. Там никого не видно, но это там, там! Не я о скалы, о камни – они бьются о меня, бросаются на меня. На миг, зайдясь от боли в разбитом колене, присел и увидел странное, движущееся со стороны моря копье, летящее не острием вперед, а боком. Сразу и легко понял, что это птицы, но выстроившиеся в вертикальный строй строго одна над одной. И также сразу понял, что птицы, ощущая лишь ими улавливаемый ветер радиации, отыскивают между смертельными потоками щель, пытаются сквозь нее протиснуться, выбраться.
Я скатывался вниз, к морю так, точно боялся добежать туда живым. Спасали, и, может быть, спасли меня только пружинящие маты из цветов, проклятых, ненавистных. Упруго принимали на себя мое изодранное, избитое тело, обласкивая спасительным холодком. Как бы прося, раздавленные мной, моим телом, прощения за все – за что за все?..