— Если это похищение дарьё, которое может привести к смерти второго оджи Валоры, убивают в муках. Либо это сделает Нарин, либо его медленно и по частям разорвут солдаты, которые стоят здесь. Оглянись.
Я последовала совету и обвела взглядом присутствующих. На их лицах не было ни жалости, ни сочувствия. Многие сжимали кулаки, опускали и поднимали гребни на спине.
— Сумудин, я — дарьё Нарина? — неуверенно посмотрела на медика, не веря и боясь услышать ответ, каким бы он ни был.
— Не думал, что мне предстоит сказать это. Вы вчера не поговорили?
— Не успели, у нас как-то… не сложилось с разговором вчера. А утром его уже не было.
— Ты уже все поняла. Только, пожалуйста, без слез, а то я не вынесу. Идем отсюда, тебе не стоит смотреть.
— Нет. Я буду, — твердо и упрямо отозвалась доктору, — я должна четко знать, что из себя представляет Нарин.
— Истерики не будет? — недоверчиво спросил Сумудин, видимо намекая на вчерашнее неадекватное состояние.
— Нет. Конечно, я в шоке, что вы можете реагировать так на представителей других рас, но я рада, что это Нарин. Я, кажется, люблю, когда он рядом, — тихо отозвалась в ответ, — у нас же нет вариантов?
— Никаких, — покачал головой собеседник, так же наблюдая за боем, — Тебя не отпустят. Ни Нарин, ни Великий совет, ни народ Валоры. Ни валлине Рамия, если уж на то пошло. Нарин когда-то станет первым оджи. Как думаешь, что сделает народ для его благополучия?
— Надеюсь, меня не запрут в клетке теперь.
— Нет, — чуть усмехнулся медик, — конечно, ближайшее время он тебя из каюты не выпустит да и маячков навесит, везде, где воображения хватит. А он очень изобретательный, когда надо, уж поверь. Но в целом, думаю, все не очень сильно измениться. Ты не расстроена, я удивлен.
— Конечно, создавать семью я пока не планировала, но раз так получилось… У меня есть прекрасный мужчина, умный, нежный и очень сильный, с хорошей должностью и крепкими нервами, который не может мне изменять и будет любить веки вечные. К которому я, кроме того, питаю определённые чувства. Он не запрещает мне заниматься наукой и своими делами, не требует нацепить скафандр или запереться в комнате. Думаешь, это достойный повод для слез?
— Ты удивительная, Селена. И все же, — нахмурился Сумудин, глядя, как Нарин хвостом распорол кожу на груди Марано, — идем отсюда. Нарин потом с меня шкуру снимет.
— Я должна видеть, — упрямо повторила в который раз.
Смотреть было очень тяжело. Смотреть и знать, что Марано не выйдет отсюда живым. Я не была согласна с решением о наказании, только доступным мне выбором было остаться или уйти.