Соня следует за ним в сторону выхода, оставляя меня на пределе, готового вот-вот взорваться. Я убираю с себя девушку, которая возмущенно пытается остановить меня, сжав рукой ворот моей рубашки.
– Никуда твоя женушка не денется, что ты так волнуешься? – улыбается Таня, не понимая сказанной глупости. – Повертит хвостом перед Черным и успокоится.
Даже не знаю, какие усилия мне пришлось приложить, чтобы не сломать её руку, продолжающую цепляться за меня, но все же что-то она смогла прочитать в моем взгляде и, отшатнувшись, вжалась в спинку кресла.
Эти игры мне осточертели, и все окружающие вдруг стали противны, являя собой в моей жизни лишь необходимую массовку, а некоторые и вовсе лишь реквизиты, которые можно без сожаления выбросить на свалку.
Застываю, наблюдая как Черный прислонившись к стене, что-то втирает Соне, скрытой от моих глаз. Мне бы хотелось понять, как далеко она готова будет зайти, где черта, через которую она не сможет перейти, и вообще существует ли эта черта. Моя жена отступает от друга, у которого, похоже, иные планы на ее счет, но мне достаточно этого её шага назад.
Ден оборачивается на меня, почувствовав на своем плече мою тяжелую ладонь, с таким лицом, будто он забыл, что я находился неподалеку. Я перевожу взгляд на Соню; вид у неё растерянный и даже несколько испуганный, и непонятно, что вызывало её страх – слова Черного или моя разъяренная физиономия. Впрочем, это не имеет существенного значения, потому что, еще не осознав до конца, что делаю, я отвожу вторую руку, замахиваясь для удара и врезаюсь кулаком в его живот. Безразлично наблюдая, как давний соратник сгибается от боли, беру его за куртку, кидая на стену с такой силой, что он сползает на пол, ударившись головой. Присаживаюсь рядом с ним на корточки и ожидаю, когда он придет в себя, чтобы понять смысл моих слов.
– А теперь послушай меня внимательно, Черный, – объясняю ему сквозь зубы. –Еще раз посмеешь увести мою жену, чтобы остаться с ней наедине – я из тебя евнуха сделаю.
Денис поднимает на меня злые глаза, пытаясь вернуть дыхание.
– Толян, мы просто говорили, – пробует оправдаться он, хрипло откашливаясь.
София наблюдает эту картину затаив дыхание, но не смеет вмешаться или слово сказать, и это хорошо, ибо, если бы она додумалась вступиться за него, всё было бы гораздо хуже. Она вдруг срывается с места и бежит вниз по лестнице, пока я не нагоняю, ловя за тонкое запястье, так что она по инерции врезается в меня.
– Куда собралась? – прижимаю к себе.
– Ты псих, Самгин! – сдувая попавшую на лицо прядь, произносит очевидное.