По одну сторону от меня сидел боец с перебинтованной головой, на грязных бинтах расплылось бордовое пятно, по другую — солдат с перевязанной стопой. Первый находился в прострации, смотрел в пол, хотя кусок мяса его, кажется, не интересовал. Второй — весельчак, ещё при погрузке балагурил. Эти парни были не из моего отделения, видел их впервые. А вот, что случилось с моим отделением, сколько ребят выжило, я пока не знал. Знал только про Серёгу: он продержался до прихода подкрепления, отстреливаясь из воронки.
Я столько времени готовился к участию в этой дурацкой войне, а теперь всё позади. Я ехал домой. Осознал это лишь когда оказался в вонючей железной коробке, что везла нас прочь от линии фронта. Моя война закончилась. Дальше — госпиталь, а потом — дом, поскольку срок службы к тому времени уже завершится. Поверить не мог своему счастью. Неужели очнусь, наконец, от этого ужасного сна, коим стало для меня пребывание в Волыни, и вернусь к нормальной жизни? И зачем, спрашивается, приезжал?
Теперь главное, чтобы от боли не скопытиться и чтобы руку не отрезали, а то болит так, что кажется, и руки уже никакой нет. Время от времени я всё же отвлекался от куска мяса на полу и смотрел на руку, чтобы убедиться, что та всё ещё при мне.
— Домой поедем, — крикнул сквозь рёв мотора солдат с перебинтованной стопой. — Всё, на хер, отвоевались. Ещё и медаль, поди, дадут. Круто, да? Ты с какой роты? Сержант, да?
Я взглянул на него, но ответить ничего не смог: от боли в голове путались мысли. Внутренняя концентрация помогала блокировать боль, но лишь ненадолго. Иногда получалось, но потом она возвращалась с новой силой. А солдат с перебинтованной стопой сидел и ухмылялся.
Удар был внезапен. Машину тряхнуло, меня швырнуло в стену напротив, и я больно приложился головой о переборку. Почему-то всё оказалось в дыму. За спиной кто-то завопил.
Подбили — это было очевидно, а ещё очевиднее было то, что надо выбираться наружу. Сжимая зубы от боли, потянулся здоровой рукой к задней двери. Мешал солдат с перебинтованной головой. Он еле шевелился. Я нащупал механизм запирания, стал дёргать рычаг, но тот не поддавался. Машина горела. Было жарко, глаза слезились от дыма, кто-то орал, а я не оставлял попыток отпереть люк.
Дверь с грохотом опустилась, я вывалился из задымлённого салона, кашляя и ловя ртом свежий воздух.
Но тут оказалось не лучше. Повсюду стреляли. Взрывались снаряды. Они шуршали в небе и падали, вздымая клочья земли. Ехавший за нами броневик тоже дымился. Людей по близости не было.
Попали в засаду? Где противник? Откуда стреляют? Ничего не понятно. По одну сторону дороги высилась многоэтажка с обвалившимися верхними этажами, по другую — разрушенный кирпичный забор.