Ошеломленная опытом, разделенным с двумя мужчинами, она дрожала от великолепия случившегося. Крайне осторожно выйдя из нее, Менас надел штаны и, подхватив ее на руки, отнес к скамье. За ними прошел Хазард с одеялом, которое Бог знает, откуда взял. Он накинул его Нае на плечи и помог Менасу крепко укутать ее голое тело.
Наслаждаясь теплом и силой своего мужа, она закрыла глаза, стараясь не анализировать последний час своей жизни. Человек, глубоко заботившийся о ней, сделал ей подарок. Ная решила не смотреть в зубы дареному коню.
Она слышала, как Хазард убирал комнату. Он принес Менасу упаковку влажных салфеток и маленьких бумажных полотенец, хранившихся в аптечках всех кают. Менас положил их на скамью и пожал Хазарду руку.
— Мне было только в радость, Менас, — рассмеялся тот.
— Рубашка?
— Занеси ее завтра в секцию для холостяков. До следующего рейса я делю каюту с Зефом.
— Договорились.
Отодвинув одеяло, Хазард заглянул Нае в лицо. Она поняла с предельной ясностью, что между ними произошло, и у нее покраснели уши.
— Спасибо, госпожа, — он нежно улыбнулся ей и поцеловал ее в лоб. — Я не забуду ваш дар.
Ная не находила слов, но Хазард, похоже, не ждал ответа. Забрав металлический футляр, он помахал на прощание и покинул частную игровую комнату. Оставшись наедине с Менасом, Ная крепче прижалась к нему.
— Все хорошо? — прогрохотал он с острым беспокойством. — Мы не перегнули палку?
— Все хорошо. На самом деле даже отлично, — Ная рассмеялась от облегчения. — Я понятия не имела, что так бывает.
— Мы можем повторить, только не очень скоро. Наблюдать, как тебя трогал другой мужчина, оказалось…труднее, чем я ожидал. Даже если он — мой друг, — уточнил Менас. — Когда стало ясно, что тебе приятно, ревность немного утихла, но чувство собственничества по отношению к тебе оказалось сильнее, чем я думал.
— Я чувствую то же самое, — призналась Ная. — То есть, мне понравилось, как Хазард меня трогал, но стало еще лучше от того, что ты возбудился. Пока я не увидела твое одобрение, не могла не дрожать от дискомфорта.
— Потому что ты моя, — Менас обнял ее еще крепче.
— Да, — согласилась Ная. — Потому что я твоя.
— Ная?
— Да, Менас?
Между ними повисло молчание. Казалось, он старательно искал слова.
— Ты готова одеться и вернуться домой? — наконец, со вздохом сказал Менас.
Зря Ная надеялась. На краткую секунду ей показалось, что он собирался сказать три заветных слова. Поняв, что сегодня признания не будет, Ная почувствовала мучительную печаль. Отчасти она гадала, не легче ли признаться первой, но никогда не говорила о любви ни одному мужчине. Ная умирала от страха признаться и обнаружить, что Менас не был готов ответить на ее чувства. Нет, он должен был сказать первым.