В этот день я насчитал много стогов сена. Для меня-то они были крошечные, ногой можно столкнуть, а для зверьков этих - настоящие. Они все вместе запасали сено на зиму.
Они очень спешили, и не зря. К вечеру налетел холодный ветер и пошёл дождь. Стожки были хорошо сложены, капли дождя скатывались с травинок и совсем не намочили сухое сено.
Мендуме рассказал, что зовут этих зверьков сеноставки. Летом грызут они травы на горных лугах. Когда трава высохнет, тащат её к своим норкам и делают стога. Олени часто раскапывают из-под снега сено и едят его. Тогда сеноставки до весны не доживают.
- Все ли стога уже готовы? - спросил Мендуме.
Я сказал, что видел только целые.
- Скоро осень, - сказал Мендуме.
СЛЕД ОЛЕНЯ
За одну ночь вершины гор стали белыми от снега.
На солнце заполыхали красные костры среди зелёных кедров. Это лиственницу опалило морозом. Иголки на ветвях покраснели и теперь будут так гореть до самой зимы. С каждым днём огонь осени всё больше разгорался в горах.
Осень спускалась в долину. Появились красные осенние травы на болотах. Зажелтели кое-где листочки, и на озере по ночам кричали дикие гуси.
Мендуме ушёл из чума на три дня и вернулся с чёрной собакой Туком. Теперь в чуме нас было трое. Тук лежал у костра и, высунув язык, смотрел, как Мендуме чистит своё ружьё золой. По чуму хлестал дождь. Мендуме чистил ружьё и прислушивался, как кричат бурундуки в кедрах.
Бурундук: "Тубук-тубук-тубук!" Дождь: кап-кап-кап! Бурундуки кричат плохая погода будет!
Утром было тихо. Дождь кончился, бурундуки замолчали.
Мендуме надел на ноги кожаные носки - ичиги, и мы пошли искать оленя. Тук лаял где-то впереди. Мендуме останавливался и молча слушал.
- Белка! - говорил Мендуме, и мы шли дальше.
Он по лаю узнавал, кого почуял Тук.
К вечеру мы вышли на болото. На землю падали снежинки. Закричала кедровка, и вдруг громко залаял Тук. Мендуме снял ружьё и стал тихо красться. Потом он остановился, нагнулся и стал что-то рассматривать. Я подошёл к нему. Он показал мне пальцем на землю. Во мху был след оленя. Он на наших глазах наполнялся болотной водой. Мы позвали Тука назад и пошли по следу.
Олень уходил в горы, и Мендуме часто останавливался, брал щепотку земли из свежего следа и мял её в пальцах. Земля плохо крошилась, она была ещё сырая, - значит, олень близко.
Мендуме шёл впереди. Вдруг он остановился у можжевеловых кустов, повесил ружьё за спину и махнул рукой.
- А олень? - спросил я.
Мендуме показал на след. Я увидел рядом с большими следами маленькие копытца оленёнка. Олениха оставила оленёнка в можжевельнике и теперь уводила с собой.