И всё же, этот щадящий режим оставлял мне шанс. Я чувствовала, верила, что если постараюсь, если проявлю ловкость и гибкость — смогу извернуться внутри, как гимнастка в цирковом ящике, и вывернуться из блокировки…
Мне просто нужно время!
И когда темный решил разорвать поцелуй, попытался отстраниться, а, может быть, даже что-то сказать — я не дала ему этого сделать. Мне нужно еще время!
...мой дождевик упал на пол первым из нашей одежды.
Следом отправился его камзол.
Шейный платок.
Рубашка была ослепительно белая и безнравственно-дорогая, родная сестра той, которая осталась на полу пещеры в Улариэ: каменный шелк[1], пуговицы, изрезанные рунами...
Я потянулась к ним — и мои руки выпустили из тисков.
Мелкая верхняя пуговица с трудом поддавалась нервным пальцам, кожа шеи казалась смуглой от контраста с воротником, а от темного пахло терпко и пряно, и этот запах будоражил сознание, отвлекал от мыслей о спасении.
Пуговица выскользнула из петли.
Первая попытка не удалась. Ничего, мы попробуем еще раз. Ведь если восприятие сохранилось, значит, какие-то потоки мне доступны. Вся проблема только в том, что они настолько тонки, что расползаются от попыток сплести их в чары…
И двойственность моих намерений лишь добавляла пикантности и остроты ситуации осознанием: я собираюсь использовать свою женскую привлекательность, чтобы провести темного. Это… будоражило.
Попытка проваливалась за попыткой.
Пуговица поддавалась за пуговицей.
Руки темного, теперь не занятые удерживанием моих, скользили по моему телу, и грубая шерсть не спасала от плотных прикосновений. И это тоже осложняло спасение.
От бедер — до груди, так весомо, так ощутимо. И сжав мою грудь властным, хозяйским жестом, они пускают по мне горячие искры, и те отзываются дрожью между ног.
И руки отправляются в обратный путь, плотно прижавшись к моему телу, скользят вниз, и на бедрах сжимаются, сгребая ткань платья в кулаки, поднимая ее… чтобы скользнуть под этот ворох. Коснуться голой кожи над границей чулок.
Ох! Оракул, помоги!
...и очередная попытка рассыпается уже по вине эльфа.
И я, открыв глаза (когда я успела их закрыть?), не успев подумать, возмущенно кусаю голую грудь передо мной, чуть выше темного овала соска.
Возмездие следует незамедлительно: мои ягодицы стискивают под платьем, а меня прижимают к… к горячему, твердому — и новое “Ах!” вырывается из меня непроизвольно, с выдохом.
А тёмный прикусывает моё ухо — нежную мочку, и легонько касается её самым кончиком языка, еле ощутимыми движениями.
...под ними, но не из-за них рассыпаются потоки, сплетенные в очередную попытку обойти блокировку.