Только сейчас я решилась снять печать молчания в виде собственной ладошки со рта Фабричио.
— Ты ведь один из красавчиков, — восхищенно и одновременно настороженно прошептал парень.
— Именно, — указательным пальцем поправил аквер очки на носу в серебряной оправе. — Откуда взялись очки?! Когда успел? — И раз уж моя дражайшая Дельфина соблаговолила оказывать тебе посильную помощь, то и я никак не смею позволить себе остаться в стороне.
Нет, заумство вовсе не та черта, которая меня раздражает в Рине. Скорее это придает ему некий… шарм?
— Я планировала провести занятие в «Белорозе»…
— Там может быть шумно. Теоретическая часть требует тишины, так что попрошу вас обоих проследовать за мной в аудиторию моего клуба.
Не думала, что элементаль на самом деле будет так серьезен. Кажется, ему претит мысль временно взять на себя роль преподавателя. Даже спустя четырнадцать лет друзья так же часто удивляют меня, как в детстве.
По дороге к аудитории, расположенной на третьем этаже, аквер провел для Фабричио небольшой устный тест, выясняя с чего лучше начать работу и на каком материале в процессе обучения заострить внимание. Нейтрал тест завалил с результатом ноль из двадцати пяти.
Двадцать пять вопросов? Ты готовился к этому моменту, Рин?
Кстати, пока идем, хотелось бы прояснить для вас момент со студенческими клубами. В первый раз я упомянула о них вскользь, сосредоточив внимание на своем. Однако теперь, когда этот замечательный молодой стихийник в серебряных очках упомянул о литературном, стоит сказать пару слов и о других ребятах.
Ойя был президентом фехтовального клуба до третьего курса, пока во время тренировочного поединка с одной из студенток не произошел несчастный случай. Клуб был закрыт по инициативе самого президента.
Что касается Миши, его тянуло к своему, природному. Ближе к земле, так сказать. Президент клуба садоводов славился своей особенной любовью к сорнякам и всегда, выкапывая оные с грядок, пересаживал их в отдаленное место. Чтобы дальше росли, не мешая культурным растениям, и не чахли.
Ребятам клубная деятельность нравилась, но места для вступления были крайне ограничены. Например, литературный клуб Рина насчитывал тридцать мест, а клуб садоводов Миши — всего десять. Освобождались места только в случае выпуска из академии, а очередь на них занимали года за полтора.
В одном из таких клубов мне посчастливилось побывать уже совсем скоро. Аудитория триста два, между прочим. Соседняя с ней дверь — первое помещение, созданного мною же, фан-клуба красавчиков. В этой реальности, по всей видимости, никогда не существовавшего.