— Долго тебя не отпускали, — с наигранной обидой в голосе встречает меня Теодор, когда я вхожу в теперь уже наши общие покои. — Я успел соскучиться.
Награждаю своего несостоявшегося мужа горячим поцелуем, показывая, что и я соскучилась не меньше, и вместе мы устраиваемся в огромном широком кресле возле столика с уже приготовленными для нас чаем и небольшими сэндвичами и пирожными.
— Я сказку рассказывала, — разливаю по чашкам напиток и подсовываю Тео наполненную дымящимся ароматным чаем посудину.
— Меня Гленн мамой называет, а Сет мамой Эвой, — признаюсь, немного опасаясь реакции Эмерея на эту новость. А вдруг ему не понравится?
— Правда? — изумляется мужчина, размешивая сахар ложечкой. — Это очень хорошо. Они тебя любят. Так же как и я. Но я все равно больше — в шутку заявляет Теодор и чмокает меня в нос.
— А ты меня очень любишь? — пытливо заглядываю ему в глаза.
— Ты же знаешь. Очень сильно, — серьезно отвечает он. — До безумия. Когда тебя забрали я, правда, думал, что сойду с ума. В ту же секунду пешком порывался бежать за каретой, и если б не упал от потери крови, то так оно и было бы. И на стену лез от бессилия, пока решались канцелярские вопросы. Хорошо, что король Яков ко мне благосклонно относится, и позволил вне очереди озвучить ему свою проблему. А так… Даже не знаю, что было бы, если…
Так и не закончив фразу, он настолько крепко прижимает меня к себе, что я сдавленно охаю.
— А ты не передумал на мне случайно жениться? — закусив губу, провожу пальцем по отвороту камзола.
— Нет, конечно, — хмыкает мужчина, ловя мою ладошку и прижимая к своим губам.
— Тогда давай поженимся завтра? — выдаю я, затаив дыхание в ожидании ответа.
— Завтра? — брови Теодора взлетают вверх. — Но ведь мы ничего не успеем подготовить. У тебя нет платья, гости…
— Тео, — перебиваю будущего мужа. — У меня это все уже было. И наряд чудесный, как у принцессы, и гости, и обед праздничный.
Взгляд Эмерея мрачнеет на этих словах, и я понимаю, что он, так же как и я, вспомнил, чем это все закончилось, но продолжаю все равно. Мне очень важно донести до него мысль, которая вот уже столько времени крутится у меня в голове.
— Это не важно. Важны лишь мы, понимаешь. Этот день должен быть для нас, а получилось, что мы столько всего готовили, по факту, для других — и праздник, и церемонию. Я не знаю, как тут решаются вопросы бракосочетания. В моем мире, если это не торжественный случай, можно чуть ли не сразу зарегистрировать брак.… Или… Или ты больше не хочешь?
На секунду в мою голову заркдывается сия тревожная мысль, и я заканчиваю свой пылкий монолог совсем уже упавшим голосом.