Он отчетливо понимал, что существа, стоящие перед ним, есть порождения Тьмы, Тьмы древней, первородной. Беловолосый давно потерял свет души, а нутро у Погонщиков было сгнившим насквозь. Орр-Вооз улыбнулся разбитыми губами и прикрыл глаза. Сейчас его заставят выпить бурое, скверно пахнущее зелье и позволят уйти в мир, где нет боли, зато есть ОНА.
- Ты не передумал? – скрипучим голосом спрашивал древний эльф и, не дождавшись ответа, взмахивал рукавом.
Два Погонщика заставляли Орр-Вооза запрокинуть голову и вливали в его горло жидкость. Внутренне он просто хохотал над ними. Он настолько ослаб от ран и пыток, что не нужно было даже прилагать никаких усилий, чтобы одолеть его. К тому же он был совсем не против этого зелья. Оно легко позволяло ему ускользнуть по ту сторону реальности. Предполагалось, что он должен испытывать дикие мучения и видеть самые страшные свои кошмары, но он властвовал над своими снами… В этом неправильном, наведенном злым колдовством забытье он был совершенно свободен.
Вначале он просто взывал к Соль, расставание с которой ему далось особенно тяжело. Потом сообразил, что во сне необязательно быть слабым. Он же шаман, Они-Ефу, Идущий по Снам. Да, это колдовство. Да, он будет гореть за это в аду. Но черт возьми, как же сладко провалиться в сон и позвать к себе возлюбленную! Здесь он мог делать с ней всё, что хотел… но никогда не решился бы в реальной жизни.
Соломея предстала перед ним в тонкой сорочке, не скрывающей изгибы ее совершенного тела. Темные кудри рассыпались по плечам, вишневые глаза горят тревогой. Она бросилась к нему, изо всех сил сжимая в объятиях – да, во сне могло происходить всё, что только он мог вообразить. Это в реальном мире она даже не взглянет на него… и правильно сделает.
- Люблю тебя, – шептали ее алые губы, и не было ничего слаще этих слов. – Я приду к тебе. Только не умирай!
- Теперь не умру, – отвечал Орр-Вооз любимой. – Только не теперь, когда ты моя.
Он запускал пальцы в ее волосы, заставляя девушку запрокинуть голову, и нежно, мягко целовал, даже во сне боясь ее напугать. Эта ненастоящая Соль отвечала ему робко и трепетно, а сама дрожала в его руках. Он отстранился, чтобы взглянуть на свою женщину, а потом вцепился в ворот ее сорочки и рванул его в стороны. Тонкая ткань разорвалась с еле слышным треском. Соль взвизгнула, закрывая грудь руками.
- Что ты творишь?
- Шшш, любимая, это только сон. Я тебя не обижу, ты мне веришь?
Ее тихое «верю» смело все его барьеры. Он со стоном опустился перед ней на колени, прижимаясь губами к ямочке на ее животе. Орр-Вооз всю ее хотел попробовать на вкус.