Оскалилась остальным, — поздравление отложим на завтра, мать очень слаба!
Народ стал потихоньку расходится, расточая в воздухе эмоции облегчения, радости и, как не странно надежды.
— Вы двое, — свистнула старшим детям старосты, — сможете зайти туда если позовут.
— Мы знаем, Санпа.
Может у них так повитуху называют, размышляла, заворачивая в ближайшую улочку.
Почти сразу же уткнулась в грудь Амира.
— И ты здесь?
— Устала?
— Да, есть немного. Мне бы искупаться.
— С этим я могу помочь тебе сам.
Прикинув в уме варианты помощи в таком обычном занятии вопросительно подняла бровь.
— Идем уже, недоверчивая, я тут нашел общественную купальню. Там сейчас никого, поплескаешься без свидетелей. Думаю, что эту роскошь ты заслужила.
Нужно ли оборотню нижнее белье?
В момент, когда я попал в этот мир на мне был шикарный костюм, укомплектованный всем и подобающим образом. Набедренная повязка давным-давно канула в лету. А привычный к комфорту мужчина и в таком щепетильном вопросе предпочтет удобные боксеры, а не полное отсутствие нижнего белья.
Конечно, побегать в форме зверя свободным от условностей человеческого общества — это одно, но нудизм, как культура не прижился ни в одном из цивилизованных обществ. Одежда дарила мнимое ощущение защищенности, самого ценного, что грело эго мужчины.
После бани Кирка явилась в наш шатер в достаточно милом платье, светло вишневого цвета, подпоясанная богато расшитым поясом.
— Давай, гордый воин, иди ополоснись, только одежду из поля зрения не выпускай, пусть стирают при тебе.
Несколько удивленный этому напутствию, я раздевался в купальнях опасливо косясь по сторонам.
Своеобразие их бани заключалось в том, что в большом куполообразном зале было несколько бассейнов. Был с проточной водой и стоящими вдоль борта различными крынками с моющими составами, был с горячей, где можно было поваляться на стилизованных ложах, был даже чем-то напоминающий джакузи, только пахло в нем мятно и пузырьки шибали в нос прохладной свежестью.
Момент, когда на мою одежду позарились я пропустил. Успел только заметить покачнувшуюся занавеску. А вот, когда мне принесли чистую, я ждал с нетерпением.
— Отдай мою, — попросил молодого мужчину, когда тот сгрузил на место моей стопку, пахнущую чабрецом и кедром.
— Господин, вам вернут ее чистой, — зачем-то поклонился он.
Я наклонил голову, заглянув за его ухо с правой стороны тела.
Точно, немного сбоку сзади на шее красовалось клеймо.
— Что это?
Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он, не поднимая взгляд выше линии моего подбородка ответил — это клеймо раба.