Бруно снова кивает, затем облизывает пересохшие губы. Все это время он смотрит себе под ноги, а вернее – под ноги Маркуса. В то место, куда упирается кончик его трости.
- Потому я и ушел. Ты стал монстром.
И Бруно разворачивается, чтобы уйти к своему рабочему месту.
- Из-за этого? А я думал, из-за Эбигейл.
Бруно снова смотрит на Маркуса, раздумывая, стоит ли поддержать эту тему, или нет. Развивать ее – все равно что подливать масла в огонь. Но он не сдерживается.
- И из-за нее тоже. Не мог я больше сражаться бок о бок с тем, кто бросил свою жену лишь оттого, что та потеряла ребенка.
- Потеряла ребенка?! – Маркус взрывается. На мгновение вся кузница погружается в абсолютную тьму – гаснут все огни, свечи, лампы. Даже в жаровнях огни пропадают. Но лишь на мгновение. А затем все появляется вновь.
Граф стоит с закрытыми глазами, совершает глубокий вдох. Очень медленно. Задерживает дыхание. Стоит так несколько секунд, и лишь затем выдыхает.
Теперь открывает глаза.
- Я расстался с ней не потому, что она не смогла мне родить, - очень спокойно произносит нарекший себя Дракулой человек. – А потому, что Кара с трудом спасла ее. Сказала, что плод практически ее убил. Если бы не Кара и ее магия, Бруно… она была бы мертва. Думаешь, она не забеременела бы вновь? И какова вероятность, что плод не убил бы ее во второй раз? И даже если не беременеть совсем... что это за жизнь? Для девушки. Она мечтала выйти замуж, нарожать кучу детишек. Жить счастливо со своей семьей. А какую семью... могу дать я? Я уже и сам не считаю, что являюсь человеком... и порою не могу себя сдержать. Что за жизнь... я мог ей подарить? Я любил ее, Бруно. И лучшее, что я могу для нее сделать - это отпустить. Даже продолжая любить.
Бруно опускает глаза.
- Ты никогда не говорил мне этого, - кузнец глотает ком, подступивший к горлу.
- А ты никогда не спрашивал. Просто объявил, что уходишь.
- Ей было тяжело. Я просто поддерживал ее после того, как ты ее бросил.
- И потрахивал заодно, - Маркус хладнокровен. Ни один мускул на его лице не вздрагивает, пока он ведет эту беседу.
- Ты первым начал ей изменять.
- Это не твое дело, Бруно. И я пришел не за тем, чтобы обсуждать давно забытые годы.
- Если ты действительно оставил Эбби из-за того, что не хотел сделать ее несчастной... - не унимается Бруно, - то зачем тогда женился на Эльрикель? Или ее не жалко? Ее чувства... тебя совсем не волнуют?
- Эльрикель – гомункул. Она не может иметь детей. Не может иметь семью. Она и не человек вовсе.
Морфи поражается, насколько бесстрастным остается Маркус, говоря все это.