— Мы скоро уберемся отсюда, — говорит он, касаясь губами моей макушки, — я тебе обещаю: мы скоро улетим.
— Ты тоже чувствуешь, да? — вскидываю голову, и наши взгляды сталкиваются. Мне кажется, что двоедушник вот-вот отстранится, отскочит, как делал это раньше, но он только наклоняется ниже, а его зрачки расширяются, затягивают меня, как трясина.
— Это дурное место. И дело вовсе не в мутациях. — Черты лица Геранта заостряются, обретают какую-то хищную, опасную красоту, крылья носа мелко подрагивают при каждом вдохе. — Точнее, не только в них.
Ворон мягко опускается на землю у моих ног и кладет перед собой топливную капсулу.
Значит, не ошиблись!
Черная тень взмывает вверх без команды и летит назад, а я убираю капсулу в набедренную сумку.
Ворон улетает и возвращается так быстро, что я уже начинаю верить в успех, даже перестаю обращать внимание на тварей, копошащихся в корнях. Они питаются и ничего вокруг не замечают, но Герант все равно решает держаться подальше и оттягивает меня поближе к коридору. На случай, если придется быстро делать ноги.
Когда я окончательно расслабляюсь, по пещере прокатывается протяжное болезненное «кар», и Герант сдавленно охает и бросается к корням. Зеленоватая дымка врезается в него на полном ходу, бьет в грудь, подрубает, как топор дерево, — и мужчина тяжело припадает на одно колено, но быстро приходит в себя и откатывается в сторону.
На том месте, где он только что стоял, остается внушительный маслянисто-кровавый след от удара корня.
В пещере повисает гробовая тишина, а через мгновение разбивается вдребезги протяжным воем. Кричат даже не охотники, а изувеченные, убитые люди. Их рты раскрываются так, что трескается кожа на щеках, а корни будто используют их связки — шипят, верещат и скрипят на разный лад.
Последняя топливная капсула колышется среди корешков в десятке ярдов от Геранта — достать можно, только нырнув в самую гущу тел, крови и смерти.
— Уходим! — подскакиваю к мужчине и тяну его к выходу.
— Нам нужно ее забрать!
Я упрямо мотаю головой и почти висну на его шее, пригибаю к земле, когда корни пролетают над головой, рассекая воздух с противным свистом.
— Ты не достанешь! Уходим же, ну!
Герант сдавленно ругается, но поддается.
Бежим к выходу, а за спиной медленно оживают охотники. Быстрое «цок-цок» ввинчивается в виски. Я оборачиваюсь и выхватываю револьвер.
Нужно всего одно мгновение, чтобы рассмотреть мерцающий огонек среди корней и прицелиться.
Щелчок — и грохот. В груди болезненно что-то натягивается и лопается, растекается густой горячей болью, а вспышка света слепит на секунду; я чувствую, как меня подхватывают и несут прочь.