— Вот видишь, мне даже добавить нечего, — всхлипнула девушка, явно ощущая ком в горле.
— Я просто… не могу быть чьей-то «второй женщиной для забавы».
— Ты никогда не была для меня забавой, — выдохнул мужчина, резко подавшись вперед и отчаянно прижав ее к себе. — Так же, как и второй. И поэтому я уверен, что Матильда останется моей единственной наследницей. После того, как мы встретились, я просто не могу заставить себя прикоснуться к законной жене, хоть по долгу и обязан сделать все, чтобы зачать больше детей в надежде, что одним из них будет мальчик, который сохранит мои земли в своих руках вместо того, чтоб передавать их будущему мужу дочери. Только вот не получается, понимаешь? Меня тошнит от одной мысли о том, чтобы лечь с ней в постель. И боюсь, это не изменится, даже если после этой ночи я больше никогда тебя не увижу. Ты — единственная в целом мире, кто мне нужна.
— Вот только это будет не честно. По отношению ко мне, к тебе, и к твоей жене.
— Я знаю. И не стану этого отрицать. Поэтому… просто скажи, что не чувствуешь ко мне того же, что я к тебе, и я уйду. Навсегда.
Она вздрогнула. И медленно вдохнув сладкий ночной воздух, прошептала:
— Не могу. Потому что я все равно тебя люблю. И тоже… не смогу без тебя. Если уйду. Даже если так будет правильно.
— Тогда… наверное, придется быть эгоистами и просто не поступать правильно, — горячо выдохнул мужчина, захватывая ее губы жарким поцелуем.
Распахнув глаза, я неподвижно лежала в кровати и смотрела в темноту. Как-то странно это — видеть подобные сны про собственных родителей.
Интересно, а сколько в этом сне связи с реальностью?
И если все это действительно правда, то почему я вдруг стала видеть сны про мамино прошлое после того, как сбежала из отцовского замка от навязываемой помолвки? А главное, возможно ли вообще найти ответы на эти вопросы?
К сожалению, единственные люди, которые могли бы прояснить ситуацию, лежали в земле. В могилах на кладбищах, находящихся в нескольких километрах друг от друга.
От воспоминаний о маминой могиле я вздрогнула. После ее смерти отец (вот это-то я знала наверняка) заплатил смотрителям кладбища, чтобы они ухаживали за могилой. С тех пор я возвращалась туда с ним ежегодно, в день ее смерти. Вот только отец в те минуты не говорил со мной, даже не смотрел на меня. А после возложения цветов отправлял со слугами в замок отдельной каретой, сам же оставался еще на некоторое время, и возвращался домой поздно ночью. Сразу же проходя прямиком в свои покои и ни с кем не разговаривая.
Я же каждый раз боялась этой даты. Потому что в нее особенно остро ощущала терзавшую меня боль, которая просто сводила с ума при виде надгробного камня, под которым, глубоко под землей, лежало то, что осталось от моей мамы. Наверное, именно поэтому, вернувшись в город, я до сих пор не ходила проведывать ее могилу. Просто не могла пересилить это чувство. Особенно сама, без папы… да хоть без кого-нибудь даже немного близкого рядом.