Девушка ждала чего угодно, но не такой прочувствованной, горячей речи от водяной нечисти. Сказать, что Злата была удивлена — это ничего не сказать. Царевна изумленно хлопала глазами и не знала, что ей на это ответить.
Ёжка нащупала пустующий табурет и осторожно опустилась на него, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы объяснить русалке, почему она не может оставить у себя этого ребенка. Слова отказывались подбираться, да и в голове стоял сплошной кисель вместо связных мыслей.
Как объяснить давно умершей и переродившейся в речницу девчонке, что она незамужняя девка, к тому же царевна, которая просто не может взять на себя ответственность за судьбу этой малышки. Ведь рано или поздно в Избушку обязательно нагрянет кто-то из Кощеева семейства. Как она тогда объяснит родичам и отцу, откуда у нее появился новорожденный ребенок?.. Ну, ладно. Допустим, отцу она объяснит, расскажет всю правду, и он даже ей поверит и поймет. А как тогда объяснять прочему люду, почему получилось, что сбежавшая два года назад из-под венца царевна обзавелась ребенком? Это же какой срам! Что о ней подумают?..
Поток почти несвязных мыслей, скачущих как ручеек по камушкам, прервался, когда Злата обнаружила на своих коленях сверток с ребенком. В тот момент, когда произошло осознание случившегося, русалка как раз поправляла ее левую руку так, чтобы царевна держала головку ребенка чуть приподнятой.
— Ну, вот теперь можешь кормить, — удовлетворенно сообщила речная дева и сделала два стремительных шага назад, прочь от Бабы Яги.
— Етишкин…, - начала было Ёжка, но вовремя умолкла и с каким-то священным ужасом уставилась на копошащуюся на ее коленях девочку.
— Рожок к ее ротику поднеси, — посоветовала русалка, наблюдая с безопасного расстояния за действиями Златославы.
— Ага, — нервно сглотнув, произнесла царевна, осторожно выполняя указание, и после сдавленно пискнула. — Ой, она ест!
На эти слова речница только фыркнула и отступила еще на шаг. Новорожденная малышка, громко причмокивая, посасывала кончик рожка, а Златка не отрываясь, как зачарованная, наблюдала за умилительно сосредоточенным личиком девочки и ее крошечным кулачком, который она умудрилась высунуть из тепла и теперь время от времени упиралась им в руку девушки. Оторваться от этого зрелища было почему-то невозможно, а ощущение маленького тельца на своих коленях было таким правильным и приятным, что с каждым мгновением мысли о том, что девочку необходимо кому-то отдать на воспитание становились совсем малопривлекательными и вообще какими-то кощунственными.