Ничего.
Почему ты молчишь, дружище? Что-то не так? Почему ты открылся Илиасу, но не мне? Что с тобой случилось?
- Картинка четкая! - голос Марты в наушнике звучал глуховато, словно из-под толщи воды.
- Как меня слышно, Отти?
- Будто ты накрутила вату на микрофон.
Подруга хмыкнула.
- Илиас почти так же говорил. У вас, Слышащих, одна база шуток на всех?
Оставив ее слова без внимания, я приблизилась к стене и присмотрелась. На поверхности было несколько отверстий, похожие на следы выстрелов.
- Карлос!
Он вырос за моей спиной будто из-под земли и замер рядом.
- Илиас или кто-то из его группы стрелял здесь?
- Нет, - ответ был уверенным, без заминок. Карлос не стал бы врать. - За ними пристально наблюдали. Если бы началась пальба, то весь лагерь встал бы на уши.
- Но следы...
- Я заметил, - в голосе мужчины прорвалось раздражение. - Но это определенно не наших рук дело.
Отсчитывая про себя шаги, я медленно шла вперед, изо всех сил прислушиваясь к внутренним ощущениям.
Город молчал.
И мы все ближе подходили к той черте, где исчез Илиас.
Шаг вперед.
Хруст камешка под ногой показался мне оглушительным. Что-то в стороне заскрипело. Повернув голову, я увидела, как Берта медленно отстегивает от пояса клинок.
Почему клинок? Разве пистолет не надежнее?
Слух резануло шуршание ткани защитной перчатки по рукоятке клинка. Все чувства обострились до предела, а каждый новый шаг превращался в самый настоящий грохот, от которого стены должны были бы сложится внутрь. Я видела, как медленно повернулся Карлос, как его взгляд стал предельно настороженным, а ладонь легла на кобуру.
...он хочет домой... не можем допустить...
Что?
Голос был далеким, глухим, разломанным и искаженным. Но слова я уловила четко, почти не напрягаясь.
...мы пойдем по северной дороге...
Это не мог быть голос города! Это больше походило на отголоски, странное эхо недавних событий.
...мы не можем вернуться...
Я застыла прямо посреди дороги, прижав руку к груди. Сердце колотилось где-то под подбородком, с каждым ударом норовя вырваться из “клетки”. Отчаянно не хватало воздуха, а то, что удавалось вдохнуть, отдавало кислой горечью и оседало на языке сталью и солью.
Привкусом крови.
На какое-то мгновение мне показалось, что я уткнулась в преграду. От края до края коридора что-то натянулось. Тончайшая мембрана, совершенно прозрачная, невесомая, как паутинка.
Рывок вперед. Отчаянная попытка пройти дальше - и громкий хлопок, который меня отрезвил.
Звуки отступили, ослабли, опора перестала шататься под ногами, а все вкусы и запахи пропали, будто и не было их.