Было это ощущение скорой беды или сладкого предвкушения - не могла разобрать.
Все вместе, смешанное в гремучий коктейль.
Миля пролетела незаметно, ухнула нам под подошвы ботинок, и вокруг зашумел лагерь, запищали приборы, заголосили люди. Никто не спал, все что-то анализировали, рассматривали и переговаривались, передавая из рук в руки образцы и сплетни.
Кто-то чуть не сбил меня с ног и проворчал под нос торопливое извинение. Никому не было дела до прилетевших, все кипели и жили только ради наблюдения за городом и поисков пропавших.
Шейн шел чуть впереди, и, когда он остановился, я чуть не врезалась в его широкую спину.
Выругавшись про себя, я обогнула начальника и замерла с раскрытым ртом. Внутри всколыхнулся страх, стыд и негодование - и все это бешено закружилось в одном большом вихре, готовом переломить меня пополам и выплюнуть прочь.
Карлос выглядел смертельно уставшим. Карие глаза рассматривали меня с болезненным упреком, но с губ не сорвалось ни единого слова. Темные волосы падали на влажный от пота лоб, закрыв от меня большую часть его лица.
- Palomilla, - пробормотал он тихо, будто мы тут стояли только вдвоем. - Не ожидал... Шейн кашлянул, привлекая к себе внимание.
- Ваш новый Слышащий, - сказал он. - Надеюсь, сработаетесь.
- О, не сомневайся, - Карлос криво усмехнулся, и я увидела в этой натянутой, злой улыбке угрозу хищника, учуявшего добычу. - Мы друг друга не обидим.
Он называл меня “мотыльком” чуть ли не с первого дня знакомства. Всегда улыбался, его карие глаза сверкали каким-то озорным, неудержимым огнем, а прозвище само слетело с губ, стоило только начать разговор.
Мотылек - и всё тут. Хоть тресни, а ничем из него это не вытравить было. Потом, конечно, к прозвищу добавилось и имя: все-таки среди работников компании обращение “мотылек” было не слишком удобным.
- Мы переместили сюда лагерь, и Слышащий уже через день потребовал вылазку в руины. Сказал, что камень зовет его, что там может быть интересное для разведки место.
Карлос подвел нас максимально близко к стене, отливавшей зубодробительной белизной. На нее было смотреть так же больно, как на первый снег.
- Кто у вас был Слышащим? - спросила я.
- Илиас, - без запинки ответил Карлос.
Я нахмурилась, хотела подойти вплотную к преграде, коснуться шершавого белоснежного камня, но крепкая хватка на запястье остановила меня в трех футах от него. Карлос встал рядом, пожалуй даже слишком близко, отчего ноздри защекотал очень знакомый запах крепкого тела, хвои и нагретой солнцем апельсиновой мякоти.