И если по Платону это не слишком заметно, то Тигр и Шуша просто-таки лучились энергией. Так получилось и сейчас — грыси принялись нарезать круги с утроенной энергией, а Платон запретил Кнопке ночами не спать. Она достаточно выкладывалась днём, чтобы гонять её ещё и ночью.
До границы белого пятна они дошли утром четвёртых суток. Погода была странная для такого раннего времени. Огромный золотой диск солнца завис над давно высохшей землёй. Сухая духота, незаметная под сенью деревьев, сейчас накатывала горячими волнами. Над выжженной солнцем травой дрожало знойное марево. Громко стрекотали кузнечики и порхали над, ставшей жёсткой как колючая проволока, травой юркие стрекозы.
На опушке леса, у самой границы кластера солнце навалилось с утроенной силой, местами пробиваясь сквозь густую сосновую хвою, и вдруг очередная полоса выжженной травы за которой…
Платон даже замер с занесённой над линией кластера ногой — по незнакомой местности он всегда шёл первым. Всё же опыта дальних рейдов ему было не занимать, мог бы ещё и поделиться, и сейчас он замер, подняв левую руку, согнутую в локте и сжатую в кулак и отдав мысленный приказ грысям.
Кошки мгновенно замерли — им приказывать особо нужды не было. Послушно остановились и все остальные. Все кроме Ласки — она, обходя Платона слева, уверенно двинулась вперёд и тут же была сбита на землю мошной оплеухой, мгновенно повернувшегося к ней командира отряда.
— Куда прёшься? — Взрыкнул Платон и обращаясь ко всем свистящим шёпотом продолжил.
— Боцман! Отведи всех назад на тридцать метров, уложи на землю и жди команды. Курицу эту бестолковую с собой забери, а то я за себя не ручаюсь — и, ни на что, больше не обращая внимания, присел на корточки.
Пока все остальные оттягивались назад, Платон внимательно осматривал сухую, покрытую пожухлой травой и редкими облетевшими листьями, землю большой, раскинувшейся перед его взглядом, поляны. Это была даже не поляна, а узкое, не более трёх километров в ширину, но длинное поле с редкими вкраплениями островков лиственных и хвойных деревьев.
Впрочем, простым это поле можно было бы назвать с большой натяжкой. Чуть дальше, метрах в четырёхстах, виднелись несколько лиственных деревьев. Этакий островок зелени среди высохшей травы. Мирный оазис миража на краю бескрайней пустыни.
Картина могла бы показаться мирной, если бы не весьма характерные следы. Ветки, далёких от опушки леса деревьев, были неестественно согнуты и переплетены незаметной невооружённым глазом камуфлированной маскировочной сетью. Отчего листва, на этих самых деревьях выглядела неестественно.