— Ко мне зайди, — отправил ее, чтобы подготовилась. А сам на Белоснежку смотрю.
Она шваброй машет, как шашкой, того гляди зарубит. И щеки пунцовые стали. Ревнует, малая, что ли?.. Я порадовался, что нашел в себе силы вчера остановиться. Не простила бы она такого, а ломать девчонку жаль было. Не хотелось мне ее пачкать, такую светлую и чистую.
… Лика от души старалась, и в белье обрядилась, и отрабатывала свою повышенную зарплату с особым усилием. Она к выступлениям готовится ушла, а я остался на диване в развалку лежать расслабленно. Вот чего мне не хватало, чтобы отпустило: бабы и сна. Из расслабленного состояния меня вывел звонок Анвара. Приветствовал его с ленцой на родном языке, а он в трубку уже кричит:
— Кинули нас, понимаешь, кинули? Нет оружия тут, ни единого патрона!
— Чего, мать вашу?! — заорал в ответ, подскакивая. Сердце билось так, что вот-вот ребра к чертям выломает. Как до машины добрался, сел за руль, ничего не помнил. На каких-то запредельных скоростях "гелик" свой гнал до складов, теперь уже начхать было, заметят меня там рядом или нет.
Несколько раз чуть не врезался, машины, гудя клаксонами, шарахались в разные стороны. Гайцов не боялся, знал, что наперерез моему мерину ни одна собака не бросится, зря я, что ли, главного прихвостня с ладони кормил?
Там, где дорога обычно занимала полчаса, мне хватило десяти минут. Тачку бросил, даже не заперев, шел, впечатывая каждый шаг в землю. Во внутреннем кармане "Макар" лежал, если это шутки, Анвару лично шкуру спущу.
На складе сумрачно, свет только из высоких, под потолком, давно немытых окон. Несколько вагонов стоят на железнодорожных путях, у всех двери нараспашку. Часть ящиков вытащили, они лежали теперь, прикрытые неплотно, в последнем вагоне суетились пацаны, видно проверяли.
При виде меня все заткнулись. Анвар с красной рожей, рядом Шамиль. Бошку вниз наклонил, знает, чей косяк, знает, что с него спрошу.
Я молча шел. Внутри еле сдерживаемый гнев, только тронь, взорвусь, снесу все к чертям.
Скинул крышку с ящика, что стоял ближе всех. Она с грохотом упала на бетонный пол ангара. Наклонился, вперёд заглядывая.
Хурма.
Хурма, собака, оранжевая, с ярким боком, в ящиках лежала. Вместо гранат, вместо калашей и РПГ весь наш склад был забит хурмой.
Я потянулся, схватил одну из них. Холодная, с темными крапинками у основания. Подкинул фрукт в воздухе, ловя одной рукой, а потом размахнулся со всей дури и влепил хурмой прямо по роже Шамиля.
Он закрыться не успел, не ожидал видимо. А мне крючок сорвало, я за второй хурмой — и в Анвара. А потом в Ису, в Абдулу, в Исмаила, Тимура. Орал на родном, что если хоть одна падла рожу свой прикроет сейчас, зарежу, на ремни пущу. Так и стояли они, держа руки по швам.