Не поверили, я знал. Но бузить не стали раньше времени. Позволили самому дерьмо разгребать. А они посмотрят — справлюсь, не справлюсь.
Я умылся холодной водой, рубашку свежую достал, пошел наверх. Заглянул в комнату охраны, настроение было — всем на орехи раздать. Мужики сидели там, в кабинке своей, совсем расслабившись, ногу на ногу закинули. С одной стороны экраны включённые, ресторан и прилегающую территорию показывают. А с другой — боевик на весь экран без звука идёт, кулаками машут.
— Ох рано встаёт охрана, — пропел в ухо прямо. Они встрепенулись, меня заметив, и по стойке смирно вдвоем вытянулись.
— Здравствуйте, Имран Рамазанович!
— Вы в курсе, — начал лениво, — что у нас тут несколько дней уже человек в ресторане живёт?
Что Белоснежка ночует здесь, для меня не секрет уже давно. Дважды два сложить не так сложно.
Переглянулись охранники друг с другом, двое из ларца, чтоб их.
— Ну и как вы охраняете тогда здесь все, ёшь вашу мать?
— Снаружи, — ответил один, а второй плечами пожал. Я выругался, пообещав уволить всех с начальником вместе, и вышел. Напоследок приказал — девчонку мою не трогать. У нее неприкосновенность Шерханская.
Наспех позавтракал в общем зале, гостей ещё не пускали, а для меня стол накрывали в любое время. Пока ел, разгребал документы, накопившиеся за эти дни, подписывал счета. Груз грузом, основную работу тоже никто не отменял. Да и нужно было лицо держать перед своими людьми. Я ж не баба истеричная, в конце концов.
После завтрака снова на склады поехал, Шамиль с Анваром там уже ждали.
— Это точно Игнат! Достану гниду! — бесновался Анвар. Шамиль хмуро доложил:
— Ищем его. Вчера исчез, как под землю провалился. Машину бросил недалеко от «Каравана».
— Плохо ищете, — я пнул ящик хурмы.
Их семья мне как кость поперек горла столько лет уже. Провел рукой по груди, вспоминая, чьих рук дело мой шрам. Нет, второй раз себя на тот свет отправить я им не дам.
— Кто-то же помогает ему. Один он не справится. Звонки, передвижения, все отследил?
Шамиль отчитывался, а я слушал недовольно. Двенадцать часов прошло, новостей мизер. Груза так и нет. И хурма эта гребаная, по всему складу раскидана.
Глаза прикрываю, зубы стискиваю.
"А твое место на рынке, чурка черномазая. Хурмой торговать".
Столько лет прошло, а я помню эти слова, интонацию помню. И Игнат помнит, раз подкинул мне это дерьмо, потрох вшивый. Когда меня умирать оставили, думали, не слышу ничего, не выживу уже.
Но я всё помнил. Абсолютно.
— Убью, собаку, зарежу всю семью! — бесновался Анвар.
Шамиль буркнул:
— Там и так никого не осталось. Бабка померла недавно, племянница пропала.