— Мамочка, — девочка вовсю дергала мать за край короткого красного платья, — а если вы с папочкой не родственные души, то папа скоро найдет другую мамочку в этом мире? А ты будешь тогда приходить к нам в гости?
Мать дернула дочку за руку и потащила к выходу.
— Поздравляю, — улыбнувшись, сказал мужчина, обращаясь к парочке. — Берегите себя и свою любовь — и никогда больше не ссорьтесь! Увы, не всем везет найти родственную душу, — с толикой грусти добавил он и покорно потрусил следом за женой и дочерью.
— А вы мило смотритесь, Шон, тебе идет женское белье, — язвительно заметила Элина и хихикнула, прикрывая рот рукой, чтобы не заржать на весь холл.
— Любимый, мы — солумейты! — радостно воскликнула девушка, даже не отреагировав на ее реплику. Она смотрела только на парня, а тот часто моргал и ощупывал себя с идиотским выражением лица. — И ты обрел магическую силу!
Нежно обнявшись, парочка телепортировалась. Как предположила Элина, куда-то в спальню.
На миг ее сердце будто сжала ледяная рука. Стало одиноко и обидно. И словно бы подул ледяной ветер. Точнее, это вовсю работал магический кондиционер, но Элина ощутила холод в душе. От которого было еще холоднее, чем от включенного на полную мощность кондиционера.
"Что ж, схожу хотя бы повеселюсь сегодня. Да и на обед уже пора", — она взглянула на огромные часы в холле с простыми черными стрелками на фоне белоснежного циферблата.
Живот заурчал, злясь на хозяйку, которая столько времени не ела, да еще и магически потратилась.
За столиком в ресторане она грустила, хотя еда была очень вкусной, и приготовлена умелыми шеф-поварами из продуктов, то ли выращенных на Земле, то ли просто очень похожих на них. Браслет, который на нее все-таки надели — не удалившаяся в закат с любимым Гвендолин, а молчаливая и хмурая низкорослая гномка — служил пропуском в зону фуд-корта, обозначенную зеленым цветом. Именно тут столовались те, кто проживали на ее планете или же могли употреблять земную пищу.
Впрочем, она отметила, что некоторые интересовались и блюдами других миров, переходя из одной зоны в другую. Каждая из них была раскрашена в свой цвет. И это были не только привычные семь цветов радуги, но и многочисленные оттенки.
Она подозревала, что в огромном зале, построенном, как ей казалось, с использованием расширения пространства, имелись и те оттенки, который ее глаз просто не воспринимал.
Но на этой ей было в данный момент глубоко плевать. Она ковырялась в салате "Цезарь", отпивала по глотку апельсиновый фрэш, и мрачно посматривала на чашечку кофе, словно пыталась в ней утопиться взглядом.