— С этим я могу согласиться.
— Я также могу сказать, что ты живешь с большим сожалением. Я чувствую это. Какую бы вину ты ни нёс — за то, кем ты был в прошлом, за ошибки, которые ты совершил со своей бывшей женой, что бы это ни было, — отпустите, потому что ты заслуживаешь лучшего, чем жить так.
Ее слова одновременно исцелили меня и усилили чувство вины внутри меня. Она не знает всего. — Я постараюсь. Спасибо.
Она посмотрела на телевизор и пошутила: — Ну, это был хороший фильм.
— Был в первые пять минут, когда я обращал внимание, — улыбнулся я.
Хизер снова посмотрела на меня. — Мне больше нравится с тобой разговаривать.
— Мне тоже нравится с тобой разговаривать. Мы определенно хороши в этом.
Нам хорошо вместе. Осознание этого причиняло боль, потому что быть вместе было невозможно.
Наши взгляды задержались. Черт, я хотел ее поцеловать. Ее кожа была такой мягкой и раскрасневшейся. Я пожалел, что не могу откусить кусочек и посмотреть, как она еще немного поменяет цвет. Мне казалось, что она видит меня насквозь. Мне было интересно, были ли мои чувства к ней очевидны.
Она посмотрела на диван и потерла руки о ткань. — Это был действительно хороший жест. Спасибо.
— Я заберу его с собой в Пенсильванию, так что тебе не придется беспокоиться о его перемещении, — я погладил пса по голове. Кажется, Толстоголовому действительно нравится диван.
Тедди отключился, как лампочка.
— Либо так, либо он спит, потому что мы ему до смерти надоели.
Когда подкрадывающиеся ко мне чувства показались мне слишком прозрачными, я встал и сказал: — Чуть не забыл, я купил немного хлеба.
Хочешь, я его подогрею?
— Звучит аппетитно. Да.
Я больше не мог пройти мимо булочной в супермаркете, не купив буханку чесночного хлеба.
— Бонни и Клайд всегда выглядят взбешенными, когда я готовлю еду.
Хизер выглядела озадаченной. — Бонни и Клайд?
— Морские свинки. Наконец я дал им имена.
— О, это так мило.
— Да, но они злятся, когда видят, что я ем, особенно мясо.
— Они жестокие веганы, — она рассмеялась.
Мы ели хлеб в уютном молчании, пока Толстоголовый продолжал спать.
На мгновение мне захотелось спросить ее, почему она оставила свои трусики в моем чертовом белье пару недель назад. Но тогда мне придется признаться, что я с ними сделал и почему она никогда не получит их обратно.
***
На следующий день, когда Хизер была на работе, Элис впустила меня в дом, чтобы я кое-что починил. Последнее окно, которое нужно было заменить, было в комнате Хизер. Я не сказал ей, что приду сегодня, чтобы сделать эту работу, поэтому я надеялся, что она не рассердится, когда узнает, что я был в ее спальне.