Немного вверх по насыпи и… все буквально упали на песок, смеясь от облегчения.
– Так, соберитесь, соплежуи! – заорал Рор, но при этом сам не удержался от улыбки. А потом торжественно произнес речь, которую, я уверен, написал еще дома: – Поздравляю с историческим событием! Впервые со времен взрывов, – он делал паузы, чтобы прибавить драматизма, – сто девятнадцать людей и одна крысоедка пересекли Большую Реку! Ура! Предлагаю потом вернуться домой тем же составом!
На это предложение все ответили дружным смехом, а Хани получила от кого-то поздравительный хлопок по плечу. Она тоже смеялась, а когда я наконец-то подошел и обнял, даже обняла в ответ.
Конечно, мы сначала исследовали ближайшую территорию на предмет угроз, и поскольку таковых не обнаружили, решили расположить первый лагерь недалеко от берега. Нам всем нужен был отдых перед завтрашним стартом в неизведанное.
Растительность уже тут частично отличалась от нашей. Рор приказал не употреблять в пищу ничего, что мы видим впервые. Кажется, ему просто нравился тон собственного голоса, поскольку некоторые его распоряжения – такие, как это – не имели никакого смысла. Никто бы и не рискнул, пока нам не грозит голод, остаться на берегу из-за банального поноса. Еще даже палатки не установили, как Чак подстрелил первую животинку, сильно смахивающую на нашего червееда. Он только цветом шерсти и отличался. Коллективно и после недолгих дискуссий дали ему имя «червеед» и начали потрошить. Возможно, где-то очень далеко отсюда – за пустыней или горной грядой – есть переход. Или птеродактили перетаскивают таких мелких животных, а те потом не только сбегают из когтей захватчика, но и расселяются на новом месте. А иначе подозрительное сходство с заречным собратом объяснить невозможно. Сам ландшафт был неровным и представлял собой пологие холмы, что сильно затрудняло обзор. Ну ничего – завтра пойдем и собственными глазами посмотрим на эту часть мира.
У костра мы в тысячный раз слушали легенду об убитом ботинком короле крокодилов, обсуждали общую стратегию поведения в критических ситуациях, смеялись по поводу и без. Хани сидела рядом, подхватив меня под локоть, что могло означать ее сильное волнение или страх. В часовые были избраны те, кто отлынивал от гребли на корабле, предпочитая блевать. Кстати, зараза эта отпустила их почти сразу после перемещения на твердую поверхность.
Засыпая, я не мог не улыбнуться, услышав уже привычное: «Спасибо, Отец, за этот день…». Прижал ее сильнее, радуясь тому, что не поддался собственному страху и не оставил ее в Городе Травы. Может, я об этом еще и пожалею, но… за этот день определенно спасибо, Отец.