А потом и сам напоролся на ведьму, а необученный сын не смог противостоять умелой ведьме и ее не менее сильному выродку. С темной кровью в венах. Богиня Ночи обожала рожать мерзкие создания, а те обожали спариваться с ведьмами, которые сами же призывали их заклинаниями.
Он ощущал силу мачехи с сыном, и понимал, что ничего не сможет сделать. И защититься — не сможет. Нанять квалифицированного мага-охранника у него бы не хватило денег: все средства прибрала к себе мачеха. Королевский двор отпадал сразу — там он никому не был нужен. Разве что, если в обмен на защиту продать свое тело в один из многочисленных гаремов вельмож или даже самих принцев. Дарл знал, что достаточно красив. Мальчик ловил похотливые взоры не только одного лишь Кайна. Но ему было так противно!
Когда брызжущая ядом мачеха со злым сыночком кинулись к воротам психушки, им вежливо пояснили, что Дарл — на самом деле сумасшедший. И подлежит принудительному лечению в интересах Империи и его Величества короля. И даже несмотря на то обстоятельство, что он сам разрушил свое сознание — заклятие было необратимым и приравнивалось к настоящему психозу.
В комнату наконец вошла медсестра. Он узнал запах ее духов и длинные светлые волосы. Кукольное личико — крохотная часть эльфийской крови, худенькое, но такое сексуальное тельце!
Она не была злой и иногда снимала заклятие с его лица. Наверное, ей самой было жутко глядеть в остекленевшие глаза и скованный гримасой неподвижности рот.
«Наверное, на нее нападали ламии, раз она так реагирует», — решил про себя Дарл. Последние недели он жадно впитывал любые мелочи. Медсестра — Алисия — он прочел ее имя на бейджике, приколотом на белоснежном халате в районе груди — месяц назад молча развернула перед его глазами пергамент — местную газету, и черные буквы поведали, что его мачеха с сыночком были убиты более сильной ведьмой, с которой что-то не поделили.
Парень понимал, что он нравится девушке. Что она ему сочувствует. Хотя она никогда с ним не разговаривала — это было запрещено правилами и контролировалось чарами.
Дарл знал, почему.
И в этот раз она, чуть улыбаясь, наклонилась над ним, медленно раскрывая халат, под которым ничего не было. И сняла чары с его члена, оседлав его сверху. Сев на него раскаленным естеством, обволакивая влажной глубиной. И двигаясь так, что ее небольшие груди вздрагивали, покачиваясь в такт ее движениям.
Он любовался ее закушенной губой, порозовевшими щеками. И утопал в диком огне страсти, ему хотелось схватить ее, и… разорвать на части своим членом. Затрахать до смерти. И у него бы хватило на это сил!