Другими очень милыми и полезными для собаки-слушателя навыками являются прикосновение лапой и укладывание подбородка. Первое заключается в том, что хендлер просит собаку коснуться чего-нибудь лапой. Таким образом, когда дети приносят с собой несколько книг, они могут попросить собаку выбрать одну из них. Хендлер может незаметно подать собаке команду указать на одну из книг, но ребенку покажется, что собака действительно выбрала книгу, которая ее заинтересовала. Какое-то время я пыталась обучить Бу этому трюку, но он так неловко и резко махал лапой в самых непредсказуемых направлениях, что мог порвать книги. Если дети, к которым приходил Бу, приносили несколько книг на выбор, в интересах предотвращения порчи библиотечного имущества я говорила им, чтобы они выбрали книгу сами, потому что Бу с радостью послушает любую из них.
Дрессировщик может также попросить собаку положить морду на любую поверхность и оставаться в этой позе. К примеру, если все сидят на полу, собака кладет морду на ногу ребенка или хендлера или на маленькую подушечку. Результатом является неописуемо забавная поза, в которой собака не сводит глаз с читающего ей ребенка, глядя на него ласково и преданно. Бу умел по команде укладывать морду туда, куда я указывала, но он был не в состоянии удерживать это положение, поэтому я не стала его и заставлять.
Бу был бесконечно далек от определения идеальной собаки-слушателя, отчего не переставал быть просто собакой. Он мог функционировать только в двух режимах — бродить по комнате или спать. Спокойная расслабленность не входит в перечень его умений. Попадая в общество детей, он либо активно их обнюхивает, либо улыбается им, ожидая внимания. Он никогда не замирает более чем на несколько секунд, но даже это дается ценой неимоверного количества угощений. Причем это должны быть не любые лакомства, а только те, которые способны его заинтересовать более, чем общение с детьми. Я не оставляла попыток превратить Бу в хорошо обученную, многое умеющую и пижонистую собаку наподобие Данте, но все больше убеждалась в том, что смогу наносить с ним визиты только в том случае, если позволю его свободолюбивой натуре руководствоваться исключительно внутренним чутьем. Не менее важно было сохранить контроль над ситуацией посредством использования немногих имеющихся в его распоряжении навыков. Порой это срабатывало, давая превосходный результат, но иногда своенравие Бу брало верх, и я оторопело наблюдала за ним, едва сдерживая смех.
В самом начале своей карьеры в качестве собаки-слушателя он познакомился с маленькой девочкой с косичками, которая читала книгу с такой ошеломляющей скоростью, как будто Бу вообще не было рядом. Возможно, ему хотелось, чтобы на него обратили внимание, а может, он просто был самим собой, но Бу поднялся с пола и начал обнюхивать ее уши (он любит уши). Девочку это ничуть не смутило, и она продолжила свое скоростное чтение. В ответ Бу потянулся носом к заколкам, которыми были закреплены косички у нее на голове. Девочка читала, не сбавляя скорости (Даниэль подобная беглость понравилась бы), а Бу все больше интересовали маленькие розовые заколки. Поскольку наша неустрашимая скоростная чтица как будто не замечала неуклюже тычущегося ей в макушку влажного собачьего носа, а мне не хотелось ее перебивать, я просто наблюдала за тем, как Бу осторожно обнюхивает крохотные розовые шарики. Затем он неторопливо, как в замедленной съемке, повернул голову, приоткрыл пасть ровно настолько, чтобы один из шариков поместился у него между зубами, и начал его жевать, как будто пытаясь оценить его вкус и степень занятности. Наконец девочка примолкла, хотя совсем ненадолго, и закатила глаза под самый лоб, силясь понять, что может означать этот звук у нее на макушке. Осознав, что это всего лишь Бу, пытающийся употребить в пищу украшения для волос, она пожала плечами и вернулась к своему скоростному чтению, а Бу еще несколько секунд продолжал грызть шарики, пока я снова не велела ему лечь. Позже нам передали впечатления этой девочки от урока. Она заявила, что прекрасно провела время, несмотря на следы собачьих зубов на заколках.