Когда на следующее утро (в среду накануне Дня благодарения) мы все же попали к ветеринару, все присутствующие посмотрели на меня и сказали:
— Ты выглядишь ужасно.
Разумеется, я была похожа на черта, зато Портос (на адреналине от встречи со своими подружками) носился по клинике, воровал кошельки и ботинки персонала и не демонстрировал ни малейших признаков плохого самочувствия. Мне наказали до конца дня подержать его на диете, сварив ему на обед курицу с рисом, чтобы дать его кишечнику отдых. К десяти вечера все события предыдущей ночи, включая позывы на рвоту, расхаживания по дому и двору и безудержное поедание всего подряд, повторились. И снова мы не ложились до самого утра Дня благодарения, когда его наконец вырвало. То же самое произошло в пятницу, и к субботе Портос был заметно болен. Приехав к ветеринару, он уже не был способен реагировать на подружек. Портоса положили в больницу и сделали ему рентгеновский снимок, на котором четко было видно инородное тело в желудке.
В этот же день ему сделали срочную операцию и извлекли безоар[12] размером с кулак. Поскольку, судя по всему, Портос каждый вечер был на грани заворота кишок, во время операции Синди пришила его желудок к брюшной стенке, чтобы избежать подобной опасности в будущем. Остаток выходных я провела в слезах и переживаниях. В 2002 году я потеряла Чака, в 2003-м — Аттикуса, кота Мерлина — в 2004-м, кошку Тару — в 2005-м, отца — в 2006-м. Я отказывалась смириться с мыслью, что в этом году меня вместо одной потери ждут две.
К счастью, уже в начале следующей недели Портос вернулся домой. Он медленно выздоравливал, и со временем шрам у него на животе стал напоминать шрам Лоренса.
* * *
Весь конец года я старалась свести количество визитов Данте и Бу к минимуму, выезжая только туда, где нас уже ждали, но не беря на себя новых обязательств. К весне следующего года Портос окреп достаточно, чтобы снова войти в игру. Памятуя о его затруднениях, я не знала, где применить его силы, пока одна из моих студенток не навела меня на удачную мысль. Она начала ездить со своей собакой в дом для престарелых монахинь в Мэринол, но поняла, что ее животное для этого не подходит, в результате чего там подыскивали ей замену.
Я вспомнила, как начинала свои посещения вместе с Данте. Поначалу, отдавая дань памяти своей бабушки, я хотела, чтобы он ездил к пожилым людям. Бабушка Джей была едва ли не единственным человеком, кто меня поддерживал, не считая брата. На протяжении многих лет после переезда к нам она пыталась сделать мою жизнь немного легче. Она появилась в нашем доме незадолго до того, как я упала с дерева и сломала ногу. Это был полный перелом левой бедренной кости, и в те времена стандартное лечение подобной травмы заключалось в шести или восьми неделях неподвижности с грузом на ноге, чтобы кость продолжала расти и сросшаяся нога не стала короче здоровой. Подобная ситуация для четырехлетнего ребенка равнялась тюремному приговору. Пока я лежала в больнице, моя семья переезжала в новый дом и родители не могли часто меня навещать, а детей в больницу не пускали, так что брата с сестрой я вообще все это время не видела. Зато бабушка Джей приезжала ежедневно, каждый раз привозя мне новую плюшевую игрушку. Живые животные в те времена в списки посетителей не включались, поэтому большего она для меня сделать не могла.