Несмотря на это, Бу делал все, что мог, чтобы продемонстрировать Лоренсу свою к нему привязанность. Каждый вечер, когда муж возвращался с работы, Бу мчался к нему, вывалив язык, хлопая ушами и с головокружительной скоростью вращая своим коротким толстым хвостом. Всем своим видом он сообщал ему: «Я тебя люблю!» Вместе с тем ему никак не удавалось удержаться от того, чтобы не намочить ботинки и брюки Лоренса. Это немедленно сводило на нет всю магию его радостного приветствия. Вместо того чтобы заслужить одобрение, Бу в очередной раз плелся прочь с репутацией, подмоченной в буквальном смысле. Лоренс так устал от того, что на него каждый вечер писают, и от того, что в доме ведется бесконечная уборка прочих «ошибок» Бу, что перестал ходить вокруг да около и прямо предложил найти для Бу других хозяев.
В эти месяцы в нашем доме каждый вечер разыгрывалась одна и та же сцена.
— Черт побери, это мои рабочие штаны! — начинал Лоренс. Затем неизменно следовало продолжение: — Он не в состоянии себя контролировать. Какого черта, он даже не знает, где находится дверь. Он просто слоняется по дому.
Видя огорчение и гнев Лоренса, Бу съеживался и исчезал, пытаясь спрятаться до тех пор, пока тот не остынет.
Но тирада Лоренса на этом не оканчивалась.
— Этого никто не потерпел бы. Другие на нашем месте давно отдали бы его в приют. Я не понимаю, чего мы ждем.
Я пыталась объяснить мужу, чего мы ждем.
— Он пока учится. Все собаки осваивают это в своем темпе. Мы должны его поддержать.
Тем не менее все мои уговоры ничуть не помогали Лоренсу набраться сил и терпения, чтобы проявить по отношению к Бу заинтересованность и помочь мне с обучением щенка туалетным навыкам. Каждый вечер оканчивался заявлением Лоренса:
— Если это в ближайшее время не закончится, нам придется подыскать ему других хозяев.
Я без конца плакала, обвиняя себя в том, что принесла этого несчастного несмышленыша в дом, где ему не рады, и мне приходится оказывать на него давление, заставляя учиться быстрее. От мысли о том, что я могу потерять Бу, у меня разрывалось сердце, и я начинала злиться на Лоренса за то, что малыш ему не нужен.
Я не могла заставить мужа полюбить щенка. Только сам Бу мог заставить Лоренса полюбить Бу. Но для этого он должен был обрести уверенность в себе и научиться жить в мире, очерченном требованиями людей. У меня на освоение рудиментарных навыков существования в обществе ушли годы. У Бу этого времени не было.
* * *
Когда в семнадцать лет, покинув дом, я поступила в Университет Западного Иллинойса, выбора у меня не было. На тот момент я была помолвлена с одним из студентов, который настаивал на том, чтобы я поступила в один колледж с ним. Вот я и пошла в тот же самый колледж. В один из редких моментов прояснения, и даже альтруизма, мама записала меня на курс обучения за границей, пришедшийся на второй семестр учебы. Потом оказалось, что тем самым она хотела разлучить меня с женихом. Это сработало. Трансатлантическая разлука вернула мне свободу, и я последовала уже за другим мужчиной в Иллинойский университет в Урбана-Шампейн. В Западном университете я изучала право, возможно, подсознательно стремясь исправить все изъяны своей жизни с помощью юридической системы (я все еще думала, что нарушенную справедливость можно восстановить, как это неизменно происходило в фильмах Фрэнка Капры). Курс юриспруденции в Урбана-Шампейн был гораздо труднее, чем в Западном университете, и бесконечное чтение меня просто убивало. После нескольких неудачных попыток обратиться за помощью, мне в конце концов удалось попасть на прием к нужному специалисту.