Ирония заключалась в том, что, пока я двигалась и занималась с Бу, боль была терпимой. Но когда мне приходилось стоять неподвижно, слушая лекцию инструктора, она наваливалась на меня с новой силой. Я осознала, что этот момент является неотъемлемой частью психотерапевтической деятельности с привлечением животных: люди готовы делать то, что им по-настоящему нравится, несмотря на испытываемую при этом боль. Когда мы заняты любимым делом, мозг функционирует иначе, выделяя разнообразные нейрохимические вещества, способствующие ощущению счастья и снижению боли.
Проще говоря, мой первый опыт реабилитации с помощью животного неожиданно коснулся меня самой.
* * *
Несмотря на все преимущества занятий в группе собак-поводырей, в какой-то момент мне стало ясно, что мы с Бу злоупотребляем гостеприимством инструктора. Скрепя сердце, я попрощалась с теми, кто нас так долго терпел, но от идеи подготовить Бу к тому, чтобы он помог моему брату, не отказалась. Я просто решила найти для своего песика другую группу, возможно, более базового направления.
Но первым делом мне предстояло научить Бу без паники садиться в грузовик, чтобы привозить его на занятия в более восприимчивом состоянии. В качестве официальной служебной собаки Чака ему предстояло спокойно располагаться в машине на полу, у его ног. Таким образом, это в любом случае было неотъемлемым элементом обучения Бу.
Каждый раз, когда я возвращалась домой с работы, все три собаки взволнованно и радостно выскакивали меня встречать. Мне пришло в голову, что это можно использовать для учебы Бу.
Очень полезным элементом дрессировки является установление ассоциаций между страшными и очень увлекательными ситуациями. Это, сам того не подозревая, и делал Чак, когда предпринимал попытки побороть мой страх воды. Он снова и снова приводил меня в бассейн, но никогда не заставлял входить в воду глубже, чем я сама того хотела. Он также регулярно покидал глубокую часть бассейна, подплывая ко мне, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Тем самым он создал определенную ассоциацию — посещая страшный бассейн, я получала возможность проводить время с братом.
Мой план в отношении Бу был прост: если он сможет приблизиться к пугающему его грузовику, он получит возможность беспрепятственно приветствовать меня столько, сколько захочет, и в его мозгу начнет закрепляться приятная ассоциация. Я изложила свой план Лоренсу, который рассмеялся и заметил:
— Возможно, это именно то, что необходимо этой маленькой обезьянке.
В такие моменты, когда Лоренс придумывал для Бу прозвища, я видела, что он начинает привязываться к малышу, даже если сам он этого и не признавал.