Бургомистр смотрел на неё дурными глазами, сжав стакан до белых костяшек.
- Посылал… - прохрипел он.
- Тогда я вовремя вернулась, - отозвалась Орелия с некоторым беспокойством. – Мы с маменькой слышали о вести и уже собрали сумки. Обоз укладывают. Осталось отдать распоряжения пастуху, чтобы гнал овец в горы.
- Орелия… - попытался заговорить бургомистр, но слова словно застряли у него в горле, он закашлялся.
Блондинка явно встревожилась. Она сделала шаг вперед и проговорила торопливо:
- Папенька, с вами все хорошо? Я велю слуге принести воды. Или что пожелаете. Вы не переживайте, папенька. Мы уже почти закончили подготовку к вывозу. Даже ваши вещи уложены. Книги и свитки в отдельном обозе, как вы и завещаете всегда.
При этих словах многие мужчины в зале покосились на бургомистра с осуждением. Эмили понимала почему. Большинство жителей Обода бегут почти налегке, бросая пожитки и нажитое добро с расчетом на то, что кое-что в доме все-таки останется. А не останется – значит, придется зарабатывать снова, тяжким и упорным трудом. А бургомистр вывозит книги в отдельном обозе…
Разумеется, Эмили считала, что книги очень важно спасти, но когда дело касается стремительного побега, от которого зависит жизнь, она бросила бы даже половник, подаренный Рикки.
- Дочка… - снова начал бургомистр, но блондинка не дала ему продолжить.
- В пассажирскую карету запряжены две лучшие лошади, - щебетала она. - Они доставят нас на холмы Милиот за пол часа. Там уже готовят наш загородный дом. Мы переживем паводок и даже его не заметим. Даже не знаю, папенька, зачем понадобилось меня звать. Маменька хорошо научила меня, как действовать, если явилось предвестье. Я бы лучше пошла дальше собираться, папенька. Ехать все-таки в гору…
- Ты не едешь, - наконец выдохнул бургомистр и рухнул на стул.
Орелия непонимающе вытаращилась на отца и захлопала пушистыми ресницами.
- Что значит, не еду? – изумленно спросила она.
Эмили видела, как тяжело бургомистру. Он выглядел так, словно его прожевал и выплюнул горный тролль. Морщины углубились, под глазами пролегли круги, губы побледнели, а сам бургомистр разом постарел на десять лет.
- Орелия, дочка… - сказал он перехваченным голосом. – Жребий…
Девушка все еще не понимающе таращилась на отца. Но потом ее лицо постепенно стало вытягиваться, глаза круглеть, а рот раскрываться.
- Что-о… - выдохнула она и покачнулась.
Она бы упала, если бы слуга рядом не подхватил ее и не усадил на стул.
- Жребий, - повторил бургомистр. – Ты знаешь, он беспристрастен и выпал на тебя.
- Но… - оторопело, словно еще не верит в произошедшее, выдавила Орелия. – Как это… Я же дочь… Ты же бургомистр…