На Эмили смотрят строго и даже с какой-то злостью.
Она попыталась заговорить, но получился лишь кашель. Белокурая покачала головой и проговорила резко:
- Берем её и потащили. И так уже воду за ней вытирать. Мало ли, что из этих земны вывалился.
Едва она закончила, как Эмили ощутила на локтях крепкие и цепкие, словно когти пальцы. Не успела и пискнуть, как эти хрупкие девы сдернули её с места и поволокли по гладкому полу.
Никогда в жизни еще Эмили так не позорили. Даже к жертвенной реке она пришла сама, на своих ногах. А теперь её волокут, словно телушку на убой.
Праведное возмущение придало сил. Она задергалась и, наконец выдавила из себя:
- Кто вы? Где я?
Темноволосая покосилась на неё, не прекращая движения. Глаза сверкнули голубым.
- Гляди, - сказала она подруге. – Разговаривает. Ишь ты. Прежние только сознание теряли и рыдали.
- Эта какая-то странная, - согласилась белокурая. – Волосы гляди какие. Цвет, будто рака сварили.
- Фу, где ты видела вареных раков? – поморщившись спросила темноволосая.
Девушка с соломенными волосами ответила с явной гордостью:
- Тебя еще не было, а меня хозяин брал в путь к кипящим озерам. Вот там и видела. Раки если близко к ним подплывают - варятся заживо и становятся вот такого цвета.
Они обе оглянулись и посмотрели на Эмили так, словно это она виновата в том, что эти раки варятся. Но решимость понять, где находится и почему ее волокут в неизвестном направлении Эмили не покинула. Если ее собираются судить боги, она имеет право хотя бы знать где и почему.
- Вы боги? – снова собравшись с силами спросила она.
Девы переглянулись, а через мгновение голубой коридор, по которому тащили Эмили заполнился мелодичным смехом. Он походил на звон десятков колокольчиков, и Эмили невольно подумала, что боги с таким смехом непременно должны быть добрыми. И вдвойне не понятно, почему они так недовольно смотрят на нее.
- До богов нам, как на старом окуне до неба, - с кривой усмешкой отозвалась белокурая.
- Тогда кто? – недоверчиво спросила Эмили и попыталась подняться, но ноги все еще не держали.
Девушки перехватили ее поудобнее, а белокурая проговорила:
- Тебе не обязательно это знать.
- Да какая разница? – отозвалась темноволосая. – Потом-то всё равно узнает. Мы ундины, деточка. Верноподданные ундины…
- Много разговариваешь, - оборвала ее вторая. – Неведение для них лучше. Эффект больше. Замолчи и потащили.
Эмили попыталась воспротивиться.
- Я сама могу, - слабо проговорила она и зашевелила ногами.
Но и ей, и девушкам, которые назвали себя ундинами, было ясно – сама она пока не может. Пришлось смириться и повиснуть на тонких, но невообразимо крепких девичьих руках.