За спинами других членов семьи её на коляске и видно не было, так бесшумно она выкатилась из своей комнаты.
- Света? — Удивился Влад. — Молодец, что осваиваешь. Мне сказали, что по функционалу эта модель самая лучшая.
— Спасибо, очень удобная, мне она нравится. Ты всегда даёшь мне самое лучшее.
В огромной прихожей разыгрывалась самая нелепая немая сцена за всю историю театра. Я даже не сразу обратила внимание, что Влад неосознанно прикрыл меня своим телом.
— Светочка, может, перекусишь? — Всполошилась их мать. — Влад уже уходит, а мы можем заняться чем-нибудь. Хочешь, посмотрим фильм вместе?
— Я вышла, — в её голосе послышалась горькая усмешка, — выехала только попрощаться с Владом. Я не голодна.
— До свидания, Света, — Влад чуть сдвинулся, пытаясь нащупать за спиной ручку двери. — Я приеду в понедельник и привезу твои любимые круассаны из французской пекарни, договорились?
Её уже не интересовали французские круассаны: она увидела меня. Каких-то несколько миллиметров — одно лёгкое движение — и Влад открыл ей обзор на меня. Наши взгляды пересеклись. Её глаза полыхнули злобой, она скривила губы и медленно и чётко произнесла:
— Так, так, так! Кто это там у нас? Я так полагаю, это и есть твоя любовница, дорогой? Ну что же ты, милочка, не стесняйся, не прячься, позволь мне на тебя взглянуть!
Влад, поняв свой промах, напрягся. Моё сердце, казалось, было способно разбиться от его реакции — если он так сильно не хотел, чтобы Света увидела меня, зачем вообще притащил сюда?
Я хотела посмотреть в его глаза, но он стоял ко мне спиной, поэтому я тихонько выскользнула из-за него и встала рядом. Он ободряюще улыбнулся мне и взял мою руку. Я не увидела в его глазах ни тени сомнения, и выдохнула. Сама того не замечая, я перестала дышать от парализующего меня страха, но меня пугала не эта женщина. Я боялась, что Влад осознает вдруг, какую большую ошибку совершил, что выберет не меня.
— Так вот ты какая, Маша… Скажи, тебе не совестно у инвалидки мужа уводить, дрянь ты такая? Думаешь, что можешь ноги перед ним раздвигать и тебе всё сойдёт с рук? Однажды я встану и покончу с тобой, гадина. Только ради этого постараюсь… — Она горько усмехнулась и начала смеяться.
Её смех был ужасным: визгливым, истерическим. Я вздрагивала от каждого безумного звука, вырывающегося из её скрюченного в коляске тела. Никто словно не решался произнести ни слова.
Мне казалось, что прошла целая вечность, когда Лариса Викторовна подскочила к дочери и звонко ударила по лицу, от чего та замолчала.