- Завтра я заеду за тобой, чтобы подать заявление в ЗАГС, - говорю я и выхожу из дома.
На следующий день мы подаем заявление. Через месяц мы станем свободными друг от друга людьми. Лариса буквально вымаливает у меня не выставлять ее, как она выражается, голой на улицу.
Мне становится ее жалко и я еще раз убеждаюсь, что любви в наших отношениях нет. Жалость – не то чувство, которое испытывает влюбленный человек.
Я соглашаюсь оставить ей дом и машину. Надо же ей где-то жить и на чем-то ездить. Дом этот я все равно никогда особо не любил. Это была прихоть Ларисы. Мне и на работу ездить неудобно. Поэтому я с удовольствием поживу в нашей московской квартире.
Выйдя из ЗАГСа мы стоим на крыльце. Не знаю мысли Ларисы, но я думаю о том, что вот так быстро и скомкано закончилась наша с ней семейная жизнь. Я свободен после стольких лет брака. Но что мне делать с этой свободой?
Лариса тоже молчит, а потом внезапно произносит:
- Забавно получается: я пришла в ЗАГС разводиться, а Моника собирается в ЗАГС, чтобы замуж выйти.
При этом Лариса поднимает на меня глаза и внимательно смотрит.
А меня как будто кто-то сталкивает с высокого моста и я почти касаюсь воды, но тут понимаю, что к ногам привязан резиновый канат и, натянувшись, он снова поднимает меня вверх. По спине скользит капля холодного пота. И я не знаю, от чего именно: то ли от простого упоминания Моники, то ли от новости о ее замужестве.
- А я была права, - довольно, с ухмылкой говорит Лариса.
Я недоуменно смотрю на нее.
- Нравится сестренка? – ехидно спрашивает она.
Я отворачиваюсь и иду к машине, когда уже в спину слышу ее фразу:
- Она выходит замуж. Так что оближись и обломись, Никита!
Стерва! Забрать, что ли у нее дом с машиной?
Слова, сказанные этой сукой, опять всколыхнули во мне ненужные, но такие волнующие воспоминания. Воспоминания, которые я всячески подавлял, зарывая их куда-то глубоко, так, чтобы ни один шахтер не смог докопаться до них.
Но оказалось простая фраза, брошенная Ларисой, смела нахрен все мои усилия.
Мысль о том, что Моника выходит замуж, так и сверлила в моем мозгу. Конечно, эта девчонка так до конца и не отпустила меня.
Слишком сильно было то, что я ощущал, вспоминая ее. Но я оставил ее в прошлом, по крайней мере, попытался, когда решил, что у нас с Ларисой все может быть как прежде.
И, вот, теперь это прошлое возвращалось ко мне. Накрывало меня. Не давало покоя. И больнее всего звучали последние слова Ларисы. Сука!
Что я чувствовал, зная, что Моника собирается замуж? Радость за нее. Наверное, так и должно быть. Что мог предложить ей я? Потрахаться? Жениться я больше не собирался.