То, что он оказался в больнице, означало одно — близкую развязку.
И я понимаю это сразу, как вхожу к Михаилу в палату.
— Рус, здорово, — этот голос вообще не был похож на волевой, жесткий, низкий голос моего друга.
Я подхожу ближе к его кровати и беру его за руку. Она просто ледяная. Рядом с кроватью пикают какие-то приборы, на мониторах — графики. Ни хера не понятно, но напрягает.
— Как ты, Миш? — кладу вторую руку ему на плечо.
— Хуево. Врачи сказали, остался месяц, — его речь прерывает глухой кашель. — Месяц, Рус. Понимаешь?
— Они могут ошибаться, — пытаюсь успокоить его я.
Мотает головой.
— Я знаю, что скоро умру. Я не боюсь этого, Рус. В моей жизни было слишком много боли и трагедий, чтобы я боялся смерти. Хорошо, что ты пришел. У меня к тебе будет просьба. Важная. Очень важная для меня. Ты — самый близкий мне человек. Самый преданный. Я знаю, что ты исполнишь мою просьбу. Если пообещаешь. Обещай мне.
— Миш, о чем ты говоришь? Конечно, обещаю. Не волнуйся.
Он переводит тяжелое дыхание. Вижу, что каждое слово дается ему с трудом.
— У меня есть дочь, — вдруг выдает он.
Вскидываю брови, я удивлен его признанием. Я знаю, что у него есть бывшая жена и десятилетний сын. О какой дочери речь? Может, он уже бредит?
— Не смотри на меня так, Рус. Я в своем уме. Не переживай, — успокаивает он меня и слабо улыбается уголками губ. — Да, у меня есть дочь. Большая уже. Когда-то давно, еще в родном городе я трахнул однокурсницу. На спор трахнул. Ничего к ней не испытывая. Потом мы переехали, я перевелся в другой институт и больше ее не видел.
— Но откуда ты узнал? — не могу утерпеть я.
— Не перебивай, Рус, — просит он. — Мне тяжело говорить. Но я должен. Примерно полтора года назад мне позвонила та самая однокурсница. Узнала меня в телевизоре. Вот она, публичная жизнь.
Он пытается усмехнуться, но опять срывается на кашель.
— Она и рассказала, что у меня, оказывается, есть дочь. Тогда я просто послал ее. Не то, что не поверил. Нет, это вполне возможно. Просто подумал: зачем мне эта непонятная взрослая девка? У меня и так проблем хватает. Но после того, как впервые потерял сознание и врачи откачали меня, понял, что должен найти девочку. Постараться компенсировать ей то, что не додал при жизни. Ведь в ней моя кровь. Понимаешь? И еще — я виноват перед ее матерью. Я загубил ее жизнь.
Тяжело вздыхает. Я никогда не видел столько грусти в его глазах. Неужели приближение смерти и правда так меняет человека? Переведя дух, он продолжает:
— Я начал поиски. Мои люди пока так и не смогли найти дочь. Ее мать умерла. Перед смертью сильно пила. Как представлю, в каких условиях рос мой ребенок…