Мол, молодец.
Молча.
— Точно, — поддакнула я, выпрямляясь. — Ты пока полежи тут, Дора. Дыши глубоко, а лучше пой. Капитан, можно вас на два слова?
Он бодро подхватил меня под локоть и, отойдя на пару шагов, зашептал:
— Милая, девушка! Помогите, ради Магии. — Это был мужчина средних лет, чуть ниже меня ростом, с посеребренными возрастом висками и сеткой лучистых морщинок у глаз, что говорило о добром нраве и легком характере. И вот эти вот веселые морщинки в сложившейся ситуации откровенно пугали. — Тут недалеко хутор. Его еще до войны для почтовых построили. До него ближе, чем до города. Так что за помощью я отправил, вы не думайте. Вот как эту ду… Дору увидел, так и отправил сразу. Вы только задержите как-нибудь это все, а потом ее заберут и...
Я покачала головой, и капитан осекся. Остальные мужики, что прибились к нам стайкой, посмотрели на меня с ужасом.
— Аура плохая, — пояснила я. — Юбка у нее мокрая. Заметили? К тому же температура поднялась, и кровью пахнет. Не можем мы помощи ждать. Да и не довезут они.
— А что же делать?
Капитан сдвинул на затылок фуражку и закусил губу. Я пожала плечами.
— Рожать.
— Где? — Он побледнел, что в темноте было особенно хорошо заметно. — На моем «Пеликане»?
— Ну уж точно не на земле, — фыркнула я в ответ. — Вы, конечно, почтовое судно, но каюта с чистыми простынями и горячая вода у вас, полагаю, найдутся.
Мужчина затравлено огляделся по сторонам и сглотнул.
— Да чтоб вам всем провалиться! — выругался он, когда Дора протяжно застонала. — Вы точно из целителей, дамочка?
— Диплом показать?
Диплома у меня, конечно, не было, но капитану он и не был нужен.
— Ладно, — махнул он рукой. — Командуйте. Что нам делать с этой... Дорой?
Дору в шесть рук подняли на борт «Пеликана», следом за ней поднялась я с саквояжем, мой сундук и капитан. Впрочем капитан, когда я стала стаскивать с роженицы мокрое окровавленное белье мигом ретировался, бросив напоследок:
— Так, а с помощью что делать?
— Если приедет? — уточнила я, вспомнив гостеприимство города Фархеса. Капитан тоскливо кивнул. — Если приедет, пусть поднимается. Я тройню в первый раз принимать буду. Страшно. А если не приедет. — Я задумалась. — Молитесь Предкам. И воды мне горячей принесите. И чистых простыней.
— Сколько?
— Можете все, — щедро разрешила я и повернулась к Доре.
Она лежала на узкой койке и непрерывно стонала. Взгляд у нее уже был не испуганный, а близкий к истерике. А истерика — это последнее, что нам сейчас надо. Поэтому я улыбнулась и решительно хлопнула в ладоши.
— Ну что? Молодцы вы с мужем! Ювелиры. Троих младенцев за раз — это же суметь надо.