- Профнепригодность, Гамаюн. И своим ходом на другой континент, - напомнил учитель, пока Машка набирала в грудь воздуха.
- Я просто предложила, - ворона лязгнула перышками.
- М-да, ситуёвина... - протянул я. - И как вести расследование в такой нервной обстановке?
- Он же не настоящий бог, - пожала плечиками напарница. - Чего с ним церемониться?
Погладив рукоять пистолета, она многозначительно изогнула бровь.
- По влиянию в этом секторе, - кашлянула Гамаюн, - Сет может сравниться с боссами Нью-Йоркской мафии. А это, я вам скажу, даже немножко лучше, чем быть богом.
- Бвана, а вдруг этот Сет и похитил мертвое Сердце? - осенило меня.
- Конечно, он точил на него зуб, - кивнула железная птица. - Поэтому и поселился в пирамиде. Но... - Кишка тонка у Сета снять заклятья двенадцати магов, - вдруг сказал Лумумба. - Мог бы - давно украл.
- Но кто-то же его спёр, - резонно заметила Машка.
- Для того, чтобы усыпить Мертвое Сердце, понадобилась сила Великой Дюжины, - мрачно возвестила Гамаюн. - И тот, кто сумел его пробудить...
- Всё было не так, - вдруг сказал Лумумба. - Не было никакой Великой дюжины, это придумали после. Шел дождь... Не дождь, натуральный потоп. Нил вышел из берегов и затопил равнину. Пирамида Хеопса была единственным сухим местом на много миль. А двенадцать заклятий пришлось ставить потому, что мы не доверяли друг другу. Не могли, не имели права доверять.
- И что? - спросила Машка. - Дальше-то что было?
- Давайте спать, - уклонился Лумумба. - Утро вечера мудренее.
Вопреки собственному приказу, наставник уселся на краю плота и стал смотреть на реку.
- В пирамиде погиб М'бвеле Мабуту, король государства Самбуру, - шепотом пояснила Гамаюн. Я тяжело вздохнул. Ну кто её за язык тянул? Прямо болезнь какая-то - выбалтывать чужие тайны...
- А кто это? - Машка подпрыгнула от любопытства.
- Мой отец, - коротко бросил наставник через плечо. - Он был тринадцатым магом.
Будто получив облегчение от того, что сказал это вслух, бвана улёгся и надвинул шляпу на лицо.
- Гамаюн. Ты на страже... - из-под шляпы донесся мерный храп.
- А почему я? - возмутилась птица. - Думаете, раз железная, мне и сон не нужен? - никто ей не ответил. - Дискриминация! По материалистическому признаку!
- Марш в Москву, - пробурчал Лумумба сквозь храп. - Сейчас же.
- Так во сколько разбудить?
Проснулся я от жары. Солнце, пекущееся в белом небе, словно желток на сковородке, развлекалось во всю. Оно лезло горячими пальцами в глаза, отплясывало раскаленными пятками на спине, насылало тучи мошкары - крупной, что твои воробьи, и злой, как собаки.