Кроме мозга. Чему я была очень рада, ведь именно он отвечал за разум, а значит, помогал мне сохранить хладнокровие. Но смотреть на Никитина я не могла, так и стояла, не поднимая глаз. Почти молясь, чтобы вся эта неловкая ситуация каким-нибудь волшебным образом разрешилась.
– Вика, что случилось? – он подходил всё ближе, а я отступала.
Пока не уперлась в стену.
– Вика, – прошептал мажор, опаляя шею своим жарким дыханием. Я против воли закрыла глаза, чувствуя, как по рукам и спине бегут мурашки.
Он не касался моей кожи, но его губы были так близко, что я почти ощущала это прикосновение.
Никитин собирался меня поцеловать. Даже не открывая глаз, я чувствовала, как его лицо приближается к моему.
Невеста! У него есть невеста…
Эта мысль стала спасительной, послужив для меня холодным душем. Буквально в последний момент я выскользнула из-под его надвигающихся объятий и отошла к столу. Конечно, это было бегство, но мне слишком сложно оставаться спокойной в непосредственной близости от Никитина.
Я села на своё обычное место, отгородившись от него сразу и столом, и спинкой стула.
– Максим Сергеевич, – я уже поняла, что без объяснений не обойтись, и подбирала слова, чтобы донести до мажора, что повторения прошлой ночи не будет. Никогда. – Вчера мы с вами совершили большую ошибку…
– И не один раз, – перебил меня Никитин с довольной ухмылкой. Вот ведь гад непрошибаемый!
Я смотрела прямо перед собой и сжимала под столом кулаки, которые так и чесались, чтобы врезать этому зубоскалу.
– Макс, отнесись серьёзно к моим словам! – не выдержала и сорвалась на крик.
– Ну наконец-то, ты снова перешла на «ты», а то я уже начал бояться, что плохо удовлетворил тебя ночью.
Я сделала глубокий вдох и медленный выдох. Затем повторила снова. И ещё один раз. Только после смогла говорить.
– Прошлая ночь больше не повторится. – почти тараторила, чтобы он не успел снова меня перебить. – Это была ошибка. У тебя есть невеста, и её наличие делает нашу связь невозможной. К тому же, я не хочу терять работу, а мне придётся уволиться, если ты… Если вы будете меня домогаться.
Повисла тишина. Тяжёлая, почти ощутимая. Я слышала, как колотится моё сердце, ожидая ответа. Конечно, я знала, что это решение правильное, была в нём уверена. Но почему-то какая-то нелогичная часть меня ждала, что мажор сейчас заявит, как всё это глупо, и сожмёт меня в своих объятиях.
Впрочем, чему удивляться – я же женщина, поэтому логику, скорее, отрицаю, чем признаю.
Тишина затянулась, и я уже почти набралась смелости, чтобы обернуться и посмотреть на Никитина, как вдруг почувствовала его дыхание прямо на своей шее. Вздрогнула от неожиданности. Я ведь даже не слышала, как он подошёл, занятая своими логично-нелогичными размышлениями.