Я попыталась было воспротивиться этому захватническому напору, но как-то слабо и неубедительно. Причём для самой себя. Потому что, пока разум искал причины, почему этого нельзя делать, руки уже обхватили сильные мужские плечи, гладя и лаская, прижимая к себе, требуя большего.
Это была полная и безоговорочная капитуляция. И я даже не презирала себя за проявленную слабость, потому что полностью лишилась способности мыслить.
Я забыла, что в приёмной сидит Ленка, у которой наверняка навострены уши на каждый звук, доносящийся из директорского кабинета. А ведь уже знала, что стены здесь не такие уж и толстые, а звукоизоляция и вовсе отсутствует.
Мы с мажором целовались, и весь мир перестал существовать. Были только его губы, его язык, его руки, и страсть, распаляющая нас обоих.
Никитин оторвался от моего рта, чтобы переключиться на шею, и я застонала, от пронизывающего меня острого ощущения. Разумные мысли были забыты, уже казавшиеся нелепыми логические доводы отброшены в сторону.
И разумеется, ни один из нас не заметил, как открылась дверь кабинета, и на нас глазами, полными изумления, уставилась дородная, но ухоженная дама.
– Что здесь происходит, хотела бы я знать, – её голос прозвучал громом среди ясного неба, заставляя нас с мажором отпрыгнуть друг от друга.
– Мама? – Макс поражённо уставился на родительницу, неизвестно каким образом нарисовавшуюся на пороге его кабинета.
– Что «мама»?! – вскинулась она. – Ты уехал из дома неделю назад, и что я вижу?!
Она перевела на Викторию пронзительный взгляд, пригвождая им словно таракана. Но та не опустила глаза, смело смотрела в ответ несколько секунд, затем повернулась к Никитину:
– Я могу идти, Максим Сергеевич?
– Конечно, Виктория Владимировна, – кивнул он, всё ещё ошарашенный.
Вика вышла, прикрыв за собой дверь. И мать проводила её полным презрения взглядом.
– Что происходит, Макс? – голос обретал шипящие интонации, а это не сулило ничего хорошего.
– Всё в порядке, мам, – Никитин попытался предотвратить надвигающуюся грозу. Но не преуспел.
– В порядке?! – шипение сменили высокие ноты. – Ты уехал, чтобы оценить фабрику и провести предпродажную подготовку! Что за ремонтные работы тут ведутся? Почему меня не пропускали на входе? И кто эта девка, которая липнет к тебе прямо у тебя в кабине?!
– Она не девка, – почему-то из всего сказанного Макс ответил только на последний вопрос. – Вика – управляющая фабрикой, и, кстати, я передумал её продавать.
– Что?! – теперь голос вообще достиг ультразвука. Лицо матери опасно раскраснелось, и Никитин поспешил подвести её к стулу, помог сесть, налил в стакан воды, пока она искала в сумочке свои таблетки.