С самого детства Максу говорили, что девочки слабее, им нужно уступать, их нельзя обижать. Надо всегда быть вежливым и сдерживать себя.
Но вот прямо сейчас, когда Никитин смотрел, как женщина, которую он хотел больше всего на свете, застёгивает пуговки на блузке, ему хотелось кого-нибудь разорвать. Лучше всего ту, что опять пришла не вовремя и помешала ему.
Надо избавляться от Элины, уже достаточно крови она из него выпила.
Она вошла, не успела дверь закрыться за Викой. Поймав его недовольный взгляд, тут же опустила глаза, изображая смущение или раскаяние, или ещё какую выдуманную эмоцию
Макс не верил ей, вот ни на грош. При виде этой красивой, ухоженной, сексуальной женщины в нём ничего не шевелилось, кроме раздражения.
– Зачем ты пришла? Я же просил не появляться больше на фабрике!
– Я хотела извиниться. Макс… за вчерашнее… – ну вот она оскароносная игра, достойная великой актрисы. Скромная, застенчивая, невинная девушка.
А может, ну его, это дурацкое воспитание? Выкинуть её к чёртям на улицу, за шлагбаум. Кстати, о шлагбауме…
– Как ты прошла через охрану?
– Встретила твоего приятеля, Андрея, он сказал меня пропустить. А зачем ты нанял его фирму? Что тут охранять, на этой задрипанной фабрике?
– А это не твоё дело! – жёстко перебил Макс.
– Ну зачем ты так? – делано обиделась Элина. – Если ты не хочешь вернуть наши отношения, давай попробуем хотя бы остаться друзьями? Мы же интеллигентные люди…
Спокойно, Макс, спокойно, дружище. Если ты сейчас выбросишь её за дверь, ничего хорошего из этого не выйдет.
Никитин глубоко вдохнул, выдохнул и спокойно произнёс:
– Я хочу, чтобы ты сегодня же улетела в Москву. Предпочитаю дружить с тобой на значительном расстоянии.
Он почти видел, как проносятся мысли в её голове, просматривая варианты, просчитывая риски. Наконец она кивнула. Неужели поняла, что здесь ей ничего не светит?
– Хорошо, Максик, – она подошла ближе, обхватила его предплечье, прижалась, потёрлась грудью, промурлыкала: – Видишь, я готова выполнить любое твоё желание.
Никитин отпрянул от неё, оттолкнул с брезгливой гримасой. Вырвался из захвата чересчур резко, чересчур грубо, но терпеть её прикосновения он не мог.
Выражение лица Элины тут же поменялось, оно стало обиженным и злым. Но почти сразу снова изменилось, как будто она что-то вспомнила. То, что Максу наверняка будет неприятно. Ему не понравилось, как она взглянула на него – с торжеством, как победительница на проигравшего.
Высоко задрав голову, Элина двинулась к выходу. Уже открыв дверь, она обернулась:
– Но и ей ты тоже не достанешься! – и ушла, громко стуча каблуками.