— Важные дела, Крис, — невозмутимо отрезаю я, не желая пускаться в разъяснения. Моей теперь уже невесте приходится успокоиться на этом.
Я не особенно ей соврал. Даже вообще не соврал.
В конце концов, для меня сейчас ничего важнее общения с моей дочерью и нет. Я даже на деловые звонки и сообщения с меньшей охотой отвечаю.
А так… Нет, это важные дела, и пусть кто-то только посмеет вякнуть что-то против.
Мне очень нужно незаметно выпытать у мелкой адрес кафешки, в которой ее подружка отмечает День Рожденья. В Москве кстати отмечают, какое удачное стечение обстоятельств!
Заехать и выбрать детское автокресло подходящего размера и закрепить его — тоже важное дело, кто хочет поспорить — у того точно завелся лишний язык.
Найти неподалеку от кафе, в котором совершенно точно развлекается моя дочь, приличный ресторан — и сидеть, терпеливо дожидаясь примерного времени завершения детского банкета — это вообще миссия дня. Задуманная чуть ли не с пятницы, как только я услышал про Машуткину вечеринку.
Титова, конечно, наверняка не обрадуется.
Когда она вообще радовалась моему появлению?
Но я приеду к дочери, в конце концов, этого она пока не запрещала. Нет, вот если запретит…
Вот тогда мне и не нужно будет доказательств, что мать из неё паршивая.
И все-таки звонок от дочери застает меня врасплох, но трубку я все равно беру прям сразу, до того как понимаю, что это все неспроста… Она должна быть на дне рождения, она не писала мне часа полтора, ей вообще должно быть не до меня.
— Папочка-а-а, — Маруська надрывно хнычет в трубку, — па-а-ап? Ты меня слышишь?
Есть в её голосе что-то отчаянное, такое, что сразу ясно — случилось что-то ужасное для моей малышки. А где-то фоном слышится музыка. А у меня на затылке начинают дыбом вставать от бешенства.
— Да, зайка, я тебя слышу. Что-то случилось? Тебя кто-то обидел? — вопрос «кому надо оторвать ноги» я сдерживаю с большим трудом.
— Тут беда-а-а, — тихонько пищит Машутка, явно не особенно понимая, что ей нужно сказать. Беда! Я же писал, что в случае беды — звонить.
— Ты на празднике сейчас, солнышко?
— Угу, — моя дочь тихонько всхлипывает, — тут… Тут…
Не хватает у неё слов для объяснений… Ей вообще, судя по всему, и грустно, и страшно!
— Я буду через пять минут, солнышко, ничего не бойся, — бросаю я быстрее, чем успеваю прикинуть, что могло произойти на одном дне рождения, черт возьми? И куда там вообще смотрит Титова? Это все неважно.
Я понятия не имею, кто довел мою дочь до слез, но жить ему осталось те самые пять минут, что я добираюсь до кафешки.