И все, что остается на этой лестничной клетке — это глухая тишина, разбавленная только его хриплыми рваными выдохами.
Я всем седалищным нервом чую — неприятности уже красят губы и готовятся к новому свиданию со мной.
А я-то надеялась, что у нас с ними перерыв в отношениях…
Почему-то сейчас мне кажется, что этот момент был неизбежен. Предрешен на уровне судьбы. Просто потому, что я же знаю — никогда моя жизнь не была простой.
У меня есть секунд пять, чтоб найти нужные слова для Ветрова. Мне нужно его выставить. Нужно, чтобы он не вздумал качать права.
Миссия действительно невыполнима, с этим не справился бы и Итан Хант.
— Значит, у меня есть дочь, — мне по-настоящему страшно от его спокойного тона, — и я узнаю об этом только сейчас?
Еще по семейной жизни я помню — если Ветров молчит — это угроза катастрофы. Если Ветров говорит с таким вот демонстративным спокойствием — можно готовиться к кровавой бане. И я тут — жертва номер один, первая в расстрельном списке.
Господи, лучше бы сразу взорвался, реально. Тогда не было бы необходимости морально готовиться к марафону ветровского гадства. Я ведь знаю, что он может слишком многое. И его беспринципность делает Ветрова слишком опасным врагом.
Мне отчаянно хочется закурить и сбросить этот ступор, выдохнуть его вместе с дымом. Но… У меня четыре минуты, и я никогда не курю дома. Придется справляться с этим всем внутренними силами.
— Ты ведь не будешь спорить с тем, что она от меня, да, Викки? — от этой лицемерной доброжелательности Яра становится только хуже. И тошнит чуть сильнее.
— Какая тебе разница, Ветров? — скупо отзываюсь я, разворачиваясь и напрямую встречая взгляд холодных глаз бывшего. — Какая тебе разница, от кого у меня дочь?
Столкновение наших взглядов подобно лобовому столковению двух поездов. Тормозить никто не намерен. Особенно — я!
В конце концов — зачем бы ему ребенок от меня? Разве не поэтому он свалил в закат, потому что наигрался? Удивительно, как у него еще не завелось статусной женушки и статусных наследничков.
— Ты должна была мне сообщить, — Яр говорит, едва шевеля губами, будто находя оскорбительным тратить силы на разговор со мной.
— Ветров, давай ты не будешь прикидываться невинно пострадавшим, — огрызаюсь я с максимальной агрессией, которую достаю из глубины своей души, — с чего я тебе должна была хоть что-то сообщать? После всего того, что ты сделал для меня?
После всего того, есть ли вообще вопросы почему я так с ним разговариваю? Тем более — я знаю, вежливость тут не поможет от слова совсем.