— Вика! — голос Николая настигает меня спустя два шага от его машины. Я даже оборачиваюсь.
И все-таки он смертельно очарователен — волосы растрепаны, взъерошены ветром вот только что, и улыбка бесстыжая сияет во всю морду лица. Этакий нахальный шаловливый кот.
— У тебя помада смазалась, — фыркает мне Николай, самую чуточку самодовольно, — поправь, а то мама заругает.
— Да тебе тоже бы следы бурных похождений до возвращения к жене смыть, — смеюсь я.
Нет никакой жены — я знаю, и мама не будет ругать взрослую меня — это знает он. Но безумно сложно не поддаваться его обаянию. Еще бы я не торопилась к Маруське — наверное, зацепилась бы сейчас языком с Ником покрепче. В самых разных значениях этого слова.
Господи, и о чем я думаю вообще?!
— До понедельника, — все-таки подвожу черту я.
— Я все-таки надеюсь, что до завтра, — откликается Ник, и я не успеваю даже развести руками, чтобы напомнить свои условия, — как насчет кино?
— Кино — это интересно, — я задумчиво покусываю губу.
— О, женщины, — стонет нетерпеливый Николай, — только не говори, что тебе нужно подумать.
— Такое судьбоносное предложение, как тут без «подумать»? — отбиваюсь я и пячусь к двери. Хочется растянуть это прощание, хочется подольше полюбоваться на эту теплую улыбку.
— Я буду ждать твоего решения, — тоном великомученика откликается Николай.
Мы все-таки расходимся, и я взлетаю на наш с Маруськой седьмой этаж не иначе как на крыльях, потому что всякими там заплеванными лифтами портить свое настроение не хочется.
Есть какой-то легкий дискомфорт от того, что сейчас происходит между мной и Ником. Будто я позволяю ему слишком много, да и вообще — битая же уже, знаю, что связываться с мужчинами из той среды, в которой ты планируешь строить карьеру — затея паршивая.
Когда захожу в квартиру — мимоходом гляжу в зеркало. Ну, точно, смазал мне помаду. Паразит! Какое ему кино после этого? Ему после этого только аниме какое-нибудь обкуренное, чтоб страдал все сто восемьдесят минут экранного времени, взрослый состоявшийся мужчина.
Маруська пулей вылетает из нашей с ней комнаты и виснет у меня на шее еще до того, как я успеваю снять сапоги. Ох, ты мой теплый ураган… Какая ты у меня сногсшибательная, в прямом смысле этого слова.
— Как дела? — уже привычно мурлычу я, обнимая дочь. Так соскучилась по ней за день — нет сил сопротивляться.
— Я получила две пятерки, — тут же деловито сообщает Маруська, — Галина Сергеевна даже два плюса мне на английском поставила.
— Ну, еще бы, — я чуть улыбаюсь, — если уж кто-то в вашем классе и достоин плюсов за английский — то это ты, моя плюшка.