- А ты без умничанья попробуй. Без цитат, без имен. Ты же не можешь!..
- Что попробовать? Ответить на твой тоскливо-кретинический вопрос?.. И самому при этом не показаться кретином?.. Тем более, что ты и сам прекрасно знаешь, что я отвечу.
Юра удивился: он не знал.
Мишенька вдруг засмеялся: - А знаете, - сказал он, - что я вчера подумал? Ехал в автобусе, давка, теснота. Вдруг я тихонько пукнул! Никто не заметил, мотор гудит, а мне все равно - неловко стало, стыдно так. Внимательно рассмотрел все лица вокруг - полная безучастность, неподвижные взгляды. И мне показалось, что даже... э... слишком как-то неподвижные. Как бы искусственно. Тут-то я и испугался: а вдруг у них у всех уши не так, как у меня устроены? Вдруг только я не слышу когда, тихо пукаю, а все остальные люди прекрасно все это слышат?! И вот - только вида не подают. А я, мерзавец!.. Мне просто сквозь землю захотелось провалиться...
- А еще другое бывает, - тихо сказал Степан Самойлович. - Когда подумаешь об окружающих какую-нибудь гадость и вдруг испугаешься: а вдруг они все телепаты? Все люди вокруг? Только условились тебе в этом не признаваться. Вдруг они и эту твою догадку прочли? И все равно - про себя хохочут, в душе, а виду не подают. Ходят с бесстрастными лицами...
Юра поймал вдруг себя на том, что внимательно рассматривает рекламные объявления в лежащей на столе газете. Над объявлениями была еще статья: "ОДИН НА ОДИН СО ВСЕЛЕННОЙ. Будни космонавта". Юра отшвырнул газету, положил голову на коричневую клеенку. Опять что-то заурчало в животе. "Но они же не отравленные?" Из комнаты донесся веселый хохот Ларисы.
- Ты спросил: почему так гадко? - сказал Юре Степан Самойлович. - А ты не интересуешься: почему ты хочешь знать "почему"?
Мишенька только замычал, встал, подошел к окну.
- Я не хочу больше философствовать, Степан Самойлович. Разговоры на кухне!.. О!.. Я не знаю - может вовсе и не из-за водки меня тошнит.
- "Тошнота", Жан-Поль Сартр, - премерзко произнес Мишенька. - Вы, действительно, заебли уже всех своими попытками философствовать. Зачем это все? Юра, вот ты скажи, тебе - зачем?
Юра пожал плечами. На стене напротив него висел календарь великолепная фотография высокого гриба-боровика среди упавшей листвы. На шляпке, высунув рожки, сидел блестящий слизняк. Нагло, бесстыдно.
- А что, - ответил вместо Юры Мишеньке Степан Самойлович, - что-то меняется от того, говорим мы вслух, или просто думаем? Почему же тогда не говорить? Ведь так остается еще хоть какая-то надежда. А если даже и не говорить, если вообще ничего не делать - может лучше сразу... того, повеситься?..