Меня окутала лёгкая прохлада из-за кондиционера. Света в салоне по-прежнему не хватало: окна затонированы, а мужчина огромной угрожающей фигурой навис между сидениями. Я посмотрела на демона, говорящего, что я могу вынашивать его ребёнка. И это, конечно же, абсурд!
— Вы что-то путаете, — помотала я головой. — Я не беременна!
— Сделала аборт? — зарычал он, сжимая руки в кулаки у изголовий обоих кресел.
Мною овладел страх: глаза широко распахнулись, и я вжалась спиной в обивку сидения, желая казаться как можно меньше и дальше…
Но Барышев по-прежнему нависал между кресел, мало-помалу теряя терпение. Его кулаки разжались и вцепились в подголовники сидений с такой силой, что костяшки побелели, а сами подголовники могли вылететь из пазов в креслах без всяких усилий. Воображение ненароком предрекло картину, как Демон со злости швыряет их в меня, сыпля проклятиями, отчего тотчас подурнело. Желудок жалобно заныл и стиснулся, тошнота подкатила к горлу. Я понимала, что если мужчина потеряет контроль, то сестренке придется собирать мои раздробленные косточки в каком-нибудь тернистом овраге за городом. В лучшем случае. Если останутся хотя бы кости…
Видимо, мне не суждено пережить двадцатилетие в этом году.
Мужчина свирепел на глазах, раздражаясь моему молчанию. Его густые темные брови вразлет окончательно сомкнулись на переносице, превратившись в единую линию. В уголках синих глаз пролегли морщинки, радужка почти скрылась под темными ресницами, отбрасывающими тени на скулы. Я опустила взгляд ниже. Ноздри часто-часто раздувались, выдавая ритм дыхания; ходившие желваки на скулах и стиснутые до скрипа зубов челюсти свидетельствовали о скорой утрате самообладания.
— Ты сделала аборт?! — с шипением прорычал Демон снова, из-за чего я вздрогнула и одновременно взвизгнула.
— Н-н-нет! Я ничего не делала! — Дар речи, наконец, прорезался, но я не узнавала собственный голос, ставший писклявым, взвинченным и заикающимся. В подтверждение слов я отчаянно замотала головой, опасаясь, что гнев Барышева обрушится не только угрозами.
— И не сделаешь! Если ты беременна, ты выносишь, родишь и отдашь мне моего ребёнка! — процедил Демон сквозь зубы.
Он резко обернулся и плюхнулся в сидение, занося руки к рулю и ключу зажигания. Машина заревела и тронулась с места. От шока у меня отвисла челюсть. Испугавшись, что вариант с поездкой за город и последующим дроблением девичьего тела на мелкие кусочки, как шейки свинины для гуляша, действительно окажется правдой, я начала озираться по сторонам. За окном всё приняло сумеречные очертания благодаря тонировке, хотя день был в самом разгаре.